Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

— В определенном смысле да. — Ей хотелось встать и уйти. — Вы не будете возражать, если я закурю?

— Пожалуйста, простите. Мне давно следовало предложить вам сигарету. Сам я не курю, вот и забываю.

Он не катается на горных лыжах, он не курит. Наверное, не делает и многого другого. Психиатр наклонился, взял зажигалку из ее руки, поднес огонек к кончику сигареты. Ее руки дрожали.

Ноздри психиатра чуть дернулись. Сигаретный дым ему явно не нравился.

— Когда вы путешествуете, мадам, кто присматривает за вашей дочерью? Ваш бывший муж?

— Няня. У меня полная опека. — Американизм. Наверняка вызывающий антипатию у европейца. — Он живет в Денвере. Я стараюсь отсутствовать как можно меньше времени.

— Няня, — кивнул врач. — То есть материальное положение позволяет вам завести второго ребенка?

Она запаниковала. Между коленями словно пробежал ледяной ветерок, живот скрутило. Этот мужчина — ее враг. Зря она положилась на Берта. С чего она решила, что он может помочь? Что он в этом понимает?

— К сожалению, если станет известно, что я жду ребенка, меня выгонят с работы. В моем возрасте это нелепо и… опасно. Америка не такая уж свободная страна, доктор. А мой бывший муж постарается забрать у меня дочь, и суд скорее всего примет его сторону. Признает, что я не выполняю возложенных на меня обязанностей. Мой бывший муж очень зол на меня. Мы не разговариваем. Мы… — Она замолчала.

Психиатр разглядывал свои руки. Она представила, как объясняет все это дочери: «Френсис, дорогая, завтра аист принесет тебе подарок…»

— Я не могу даже подумать об этом. Лучше умереть. — О боже! Она не ожидала от себя, что сможет произнести эту фразу. Но он все равно не пойдет ей навстречу, нет у него желания подписать нужную бумагу, и он ее не подпишет. — Даже теперь я часто впадаю в депрессию. Испытываю безотчетный страх, если кто-то входит в комнату, где я сплю. Я запираю окна и двери, боюсь переходить улицу, плачу на людях. Я… — «Напирай на жалость», — говорил Берт. Оказывается, не так это и трудно. — Я не знаю, что сделаю, просто не знаю, это так ужасно… — Ей хотелось плакать, но не перед этим человеком с лицом-маской.

— Я полагаю, это временно, мадам. Скоро это пройдет. Думаю, этот ребенок не представляет серьезной угрозы ни для вашей жизни, ни для вашего психического здоровья. И, как вам, безусловно, известно, по швейцарским законам мне разрешено рекомендовать прерывание беременности только…

Она встала, затушила сигарету в пепельнице.

— Благодарю вас. Мой адрес у вас есть. Вы знаете, куда послать счет.

Он поднялся, проводил ее до дверей, открыл дверь.

— Adieu, Madame. — И откланялся.

Выйдя из дома, она быстрым шагом направилась к озеру. Вдоль узкой улицы выстроились чистенькие, аккуратненькие антикварные магазинчики, словно перескочившие из восемнадцатого в двадцатое столетие. Такие живописные, что даже не верилось в их реальность. Она остановилась перед витриной одного, с восхищением осмотрела письменный стол с обтянутой кожей столешницей и прекрасный комод красного дерева. Швейцарские законы. Но ведь случилось это в Швейцарии! Они не имели права так поступить с ней, это несправедливо. Мысль эта, несмотря на ужасное настроение, вызвала у нее смех. Покупатель, вышедший из магазина, бросил на нее удивленный взгляд.

Розмари спустилась к озеру. Там все было по-прежнему: фонтанчик, флажок для лебедей, торчащий из воды, экскурсионные кораблики, под ярким солнцем неспешно плывущие к Уши, Веве, Мортрё.

Она почувствовала, что голодна. В эти дни у нее был отменный аппетит. Она посмотрела на часы. Самое время для ленча. Зашла в лучший, как она слышала, ресторан города, заказала truite au bleu [254] Обжаренная форель ( фр .). . Если приезжаешь в чужую страну, надо обязательно пробовать национальные блюда. К рыбе подали бутылку белого вина с виноградников, растущих у озера.

«Путешествуйте по Европе! — призывала реклама в журналах. — Отдыхайте в Швейцарии!»

Вторая половина дня представлялась ей бесконечной, уходящей за горизонт дорогой.

Она могла подняться на борт одного из корабликов, а потом прыгнуть в отравленное синее озеро. А затем, когда ее выловят, пойти к мужчине в коричневом костюме, чтобы вновь вернуться к вопросу о ее психическом здоровье.

— Варвары, — говорил Жан-Жак. — Варварская страна. Франция, впрочем, еще более варварская. — Они сидели на выходящей к озеру террасе Королевского павильона в Булонском лесу. Деревья только зазеленели, солнце, однако, сильно припекало. Цвели тюльпаны, по коричневой воде скользили первые в сезоне лодки. Молодой американец фотографировал девушку, чтобы, вернувшись домой, документально подтвердить свое пребывание в Булонском лесу. Девушка в оранжевом платье — один из трех цветов, названных модными в этом сезоне, — смеялась, демонстрируя американские зубы.