Ганс Фаллада - Один в Берлине (Каждый умирает в одиночку)

Прощаясь с Геш, комиссар Эшерих не просто оставил парочку сигар для ее мужа, но и приобрел для гестапо в ее лице рьяную, бесплатную и бесценную шпионку. Она будет не только постоянно следить за квартирой Клуге, но и повсюду в доме и в очередях держать ухо востро, а узнав что-нибудь полезное, немедля позвонит любезному комиссару.

В результате этой беседы комиссар Эшерих снова отозвал обоих своих людей. Вероятность застать Клуге в квартире жены явно была слишком мала, к тому же за квартирой присмотрит Геш. Затем комиссар Эшерих нанес визит на почту и в партийную ячейку, где собрал дополнительные сведения об этой Клуге. Как знать, вдруг пригодятся.

Эшерих вполне мог бы сказать на почте и в ячейке, что, по его мнению, выход Эвы Клуге из партии связан с позорными деяниями ее сына в Польше. Мог бы сообщить им и ее руппинский адрес, поскольку списал его с письма, которое Клуге прислала соседке вместе с ключами. Однако Эшерих этого не сделал, он задавал множество вопросов, но сам никаких сведений не сообщал. Конечно, и партийная ячейка, и почта – инстанции официальные, но гестапо существует не затем, чтобы помогать другим в работе. Жирновато будет – во всяком случае, здесь комиссар Эшерих целиком разделял общегестаповское высокомерие.

Он и господам из фабричного руководства дал это понять. Они были в мундирах и имели звания, да, видимо, и оклады куда выше, чем у бесцветного комиссара. Но он решительно заявил:

– Нет, господа, что именно вменяется Клуге в вину, касается только государственной тайной полиции. Об этом вам знать не надо. Ваша задача: не препятствовать Клуге приходить на фабрику и уходить, когда ему вздумается, впредь не устраивать ему нагоняев и не запугивать, а также обеспечить назначенным мной сотрудникам беспрепятственный доступ на фабрику и всю необходимую поддержку. Мы поняли друг друга?

– Прошу письменно подтвердить данные распоряжения! – выкрикнул офицер. – Причем сегодня же!

– Сегодня? Поздновато уже. Пожалуй, завтра. Раньше Клуге все равно не появится. Если вообще появится! А пока хайль Гитлер, господа!

– Чтоб тебя! – прошипел офицер. – Эти ребята все больше наглеют! Пропади оно пропадом, это гестапо! Думают, раз они любого немца могут посадить, то им все дозволено. Но я офицер, кадровый офицер…

– Да, вот еще что… – Эшерих снова заглянул в дверь. – У этого Клуге, наверно, есть тут какие-нибудь бумаги, письма, личные вещи?

– Спросите у мастера! У него есть ключ от шкафчика Клуге…

– Отлично, – сказал Эшерих, садясь на стул. – Вот вы и спросите у мастера, господин обер-лейтенант! И не сочтите за труд, поживее, ладно?

Секунду они смотрели друг на друга. Глаза насмешливого, бесцветного Эшериха и потемневшие от злости глаза обер-лейтенанта вступили в поединок. Потом офицер щелкнул каблуками и торопливо покинул помещение, чтобы получить нужную справку.

– Забавный тип! – сказал Эшерих партийному чиновнику, который вдруг принялся сосредоточенно рыться в столе. – Желает, чтобы гестапо пропадом пропало. Хотел бы я знать, долго ли вы просидите без нас в этих креслах. В конце концов, все государство – это гестапо. Без нас все рухнет – и пропадом пропадете вы все !

Комиссар Эшерих и оба его агента с Алекса очень бы удивились, узнав, коротышка Энно Клуге совершенно не подозревал, что за ним следят. С той минуты, когда ассистент Шрёдер окончательно выпустил его на свободу, его обуревала одна-единственная мысль: скорее прочь отсюда, к Хете!

Энно спешил по улицам, не видя людей, не замечая, кто с ним рядом и кто позади. И вверх голову не задирал, только думал: скорее к Хете!

Он спустился в метро. Сел в поезд и таким манером на сей раз улизнул от комиссара Эшериха, его соглядатаев с Алекса и всего гестапо.

Энно Клуге решил сперва съездить к Лотте за своими вещами. Он явится к Хете прямо с чемоданом и тогда сразу поймет, любит ли она его по-настоящему, а сам докажет ей, что намерен покончить с прежней жизнью.

Так вот и получилось, что в толкотне и плохом освещении в метро агенты потеряли его из виду. Он ведь был всего-навсего невзрачной тенью, этот плюгавый Энно! Но если бы он сразу пошел к Хете – от Алекса до Кёнигстор можно добраться пешком, садиться на метро незачем, – они бы его не потеряли, и маленький зоомагазин стал бы для них отправной точкой для продолжения слежки.

С Лоттой ему подфартило. Ее не было дома, и он поспешно сложил свои скудные пожитки в чемоданчик. Даже удержался от соблазна перерыть ее добро, поискать что-нибудь «навынос», – нет, на сей раз будет иначе. Не как когда он снимал тесную гостиничную каморку, нет, на сей раз он вправду начнет новую жизнь – если Хета примет его.