Бетти Смит - А наутро радость

– Это ее первый ребенок, – сказал декан. – Вы не можете оставлять ее одну на десять часов в день в уединенном коттедже.

Карлу хотелось сказать, что Анни не будет одна: с ней собака. Но он знал, что декан сочтет это несущественным.

– Я предлагаю, чтобы вы прошли два курса следующего года в летней школе.

– Но… – хотел было возразить Карл.

Декан поднял руку, останавливая его.

– Помимо того, что вы будете дома с женой, есть и другие преимущества. Следующей осенью ваше расписание станет легче, и у вас будет больше времени… – тут он сделал паузу и улыбнулся: – для вашей семьи. И больше времени для заработков. И, – продолжил декан, соединяя кончики пальцев, – если обстоятельства вынудят вас уйти из университета…

– Я не думаю… – перебил его Карл.

– Я тоже, Карл. Но в жизни, как и в юриспруденции, мы не можем не учитывать непредвиденные обстоятельства. – Он умолк в ожидании ответа.

– Я согласен с вами, сэр, – с легким сомнением произнес Карл.

– Если вам придется уйти из университета из-за финансовых проблем либо по каким-то другим причинам, вы сможете наверстать упущенное за год в следующую летнюю сессию. И тогда вы будете сдавать выпускные экзамены вместе с вашим курсом в сентябре 1929 года. Таким образом, вы не потеряете год.

Карл увидел, насколько логичен этот план. Почему он не додумался до этого сам?

Анни очень обрадовалась, когда Карл сообщил, что не будет работать вдали от нее.

– Наверно, доктор Марсон сказал ему, что ребенок родится раньше. В сентябре.

– Анни! – он схватил ее за руки. – Что-то пошло не так? Он думает, что ты недостаточно крепкая, чтобы выходить полный срок?

– О нет! – улыбнулась она. – Это из-за того, что ребенок шевельнулся преждевременно, и доктор сказал… как же это он сказал? Да! Неправильно вычислено время, когда я забеременела.

– Почему же ты мне не сказала, Анни?

– Не хотела тебя огорчать.

– Анни, Анни! Ты не должна скрывать от меня такие вещи. Если бы только я знал, то не сказал бы декану, что собираюсь работать вдали от тебя. Наверно, он считает меня негодяем.

– О нет, Карл! Он считает, что ты замечательный. И я так считаю.

– Он считает, что это ты замечательная.

– Позволь мне посидеть у тебя на коленях, Карл.

– Вот уж не знаю, – сказал он, поддразнивая ее. – Я не люблю, когда у меня на коленях сидят девушки, которые все скрывают от своих мужей.

С платой за обучение было улажено, и Карл записался в летнюю школу. Он выбрал торговые правоотношения и закон о труде. Эти два курса были поставлены на пятницу в осеннем семестре. Сдав по ним зачеты теперь, Карл освобождал себе пятницы осенью. Таким образом, он мог подыскать постоянную работу на уик-энды.

С открытием летней школы Анни решила уйти «на покой». Теперь ее беременность была очень заметна, и она ходила вперевалку. Она отказалась от работы по субботам в «центовке». Ее лодыжки распухали, когда она слишком долго стояла на ногах. Получив последнюю зарплату, она купила несколько ярдов фланели на пеленки для малыша. При этом она воспользовалась десятипроцентной скидкой, которую «центовка» предоставляла своим работникам. Она также купила моток розовой шелковой пряжи: мисс Эгги собиралась научить ее ажурной строчке. Анни зашла к каждому из своих друзей, чтобы попрощаться на какое-то время.

– Итак, я не увижусь с вами, миссис Хэнсмон, пока не родится ребенок.

– Но почему же, Анни? Я знаю, что Лопин не так уж далеко, а вам полезно ходить пешком.

– Дело не в этом. Мне не нравится, когда на меня смотрят люди. Ведь я теперь так ужасно выгляжу… мне стыдно.

– Глупости! Рождение ребенка – это не преступление. Вы должны гордиться.

– Я знаю. Но когда я была маленькой девочкой и по улице проходила беременная женщина, мальчишки говорили грязные вещи про… ну, знаете, про то, как это с ней произошло. И мне было так стыдно! О, я знаю, что никто не будет так говорить обо мне. Но у меня остался осадок после детства.

Миссис Хэнсмон покачала головой:

– Я не могу вас понять, Анни.

– Я буду время от времени звонить, чтобы вы меня не забывали.

– Как же я могу вас забыть? Но вы обязательно звоните мне время от времени.

Генри, бакалейщик, старательно отводил от нее глаза – не из деликатности, а оттого, что у него сердце кровью обливалось. Она слишком маленькая и хрупкая для такого тяжелого бремени!

– Но я буду здесь с ребеноком, когда осенью белки придут за орехами.

– Вы не забудете?

– Нет. И я приведу с собой Джелло.