Эрнест Хемингуэй - Острова и море

– Мальчикам надо держаться вместе, – сказал он. – И поближе к лодке.

– Думаешь, вблизи рифа может быть опасно?

– Вода высокая. Весенние приливы особые.

– А вода какая чистая! – сказал Томас Хадсон.

– В океане полно всяких хищников, – сказал Эдди. – Если они учуют запах рыбы, будет плохо.

– Наши еще ничего не поймали.

– Но с минуты на минуту поймают. Нужно как можно быстрее бросать рыбу в лодку, чтобы в воде не остались ни ее кровь, ни запах.

– Я поплыву к ним.

– Не надо. Просто крикните, чтоб держались вместе и кидали рыбу в лодку.

Томас Хадсон поднялся на палубу и прокричал Роджеру то, что сказал Эдди. Тот поднял острогу и помахал ею в знак того, что все понял.

Подошел Эдди, держа в одной руке кастрюлю, полную картошки, а в другой – нож.

– Взяли бы вы ружье, мистер Том, – то ваше, небольшое хорошее ружье – и поднялись с ним на мостик. Не нравится мне все это. Опасаюсь я за мальчиков в такой сильный прилив. Ведь рядом открытый океан.

– А что, если вернуть их?

– Не надо. Может, я просто нервничаю. Плохо спал ночью. Я так их люблю, будто они мои собственные дети, вот и переживаю. – Эдди поставил кастрюлю с картошкой на палубу. – Вот что я вам скажу. Запускайте мотор, я подниму якорь, подойдем ближе к рифу и встанем там. При таком приливе катер легко развернется на ветру. Подведем его к ним.

Томас Хадсон запустил большой мотор и стал к штурвалу. Эдди поднял якорь, и теперь Томас Хадсон хорошо видел впереди пловцов, видел он и Дэвида, всплывшего на поверхность с бьющейся на остроге рыбой и что-то кричавшего в сторону лодки.

– Поворачивайте катер к рифу! – крикнул ему Эдди с кормы, держа в руках якорь.

Томас Хадсон медленно подвел катер почти вплотную к рифу, теперь ему стали видны верхушки больших коричневых кораллов, черные морские ежи на песке и фиолетовые водоросли, раскачивавшиеся с приливом. Эдди бросил якорь, и Томас Хадсон дал задний ход. Катер развернулся, оставив риф по борту. Эдди травил канат, пока не почувствовал, что он плотно закрепился. Томас Хадсон выключил мотор, и катер закачался на волнах.

– Теперь они у нас на глазах, – сказал Эдди, стоя на носу. – А то прямо изнервничался из-за мальчишек. Волнение расстраивает пищеварение, а у меня оно и так ни к черту не годится.

– Я постою здесь и понаблюдаю за ними.

– А я принесу вам ружье и вернусь к этой проклятой картошке. Мальчики ведь любят картофельный салат? По нашему рецепту?

– Еще как! И Роджер тоже. Только положи в него побольше крутых яиц и лука.

– Картошки у меня будут целыми, не рассыпчатыми. Вот ваше ружье.

Ружье, которое Томас Хадсон взял в руки, казалось объемным и тяжелым в чехле из коротко подстриженной овчины, пропитанной маслом для предохранения ружья от ржавчины на морском воздухе. Он вытащил его за приклад, а чехол незаметно сунул под настил мостика. Это был уже не поступавший в продажу «манлихер-шенауэр-256» с восемнадцатидюймовым стволом устаревшего образца. Ложа и цевье у него потемнели от смазки и трения, приобретя оттенок ядра грецкого ореха, а на месяцами трущемся о седло лоснящемся стволе не было ни пятнышка ржавчины. Щеку ложи отполировала его собственная щека, и когда он оттянул затвор, то увидел, что вращающийся магазин полон гильз, из которых торчали кончики длинных, тонких, заостренных свинцовых пуль.

Грех было хранить такое хорошее ружье на катере, но Томас Хадсон любил его, оно напоминало ему о таком количестве событий, людей и мест, что хотелось всегда держать его рядом. К тому же оно было надежно защищено от соленого воздуха овчинным чехлом. В конце концов, подумал он, ружье предназначено для стрельбы, а не для хранения в чехле. Это ружье и в самом деле было отличным, из него было легко стрелять и обучать стрельбе других, и на катере оно всегда могло пригодиться. Ни одно ружье из всех, что у него были, не давало ему такой уверенности в стрельбе на близкой и средней дистанции, и Томасу Хадсону доставило большое удовольствие извлечь его из чехла, оттянуть затвор и послать патрон в ствол.

Катер почти застыл на воде, ни прилив, ни легкий бриз не раскачивали его, и Томас Хадсон повесил ружье на рукоятку штурвала, а сам улегся прямо на мостике на надувной матрас. Подставив спину солнцу, он лежал на животе и смотрел, как идет охота у Роджера и мальчиков. Они ныряли, оставались под водой кто сколько мог, выныривали, чтобы глотнуть воздуха, и опять исчезали, время от времени появляясь с рыбой на остроге. Джозеф греб то к одному, то к другому, снимал с зубьев рыбу и бросал ее в лодку. Томасу Хадсону было слышно, как кричит и смеется Джозеф, и, когда тот стряхивал или снимал с зубьев улов и кидал его в затененное место на корме, он видел рыбу с ярко окрашенной чешуей – красную, или красную с коричневыми крапинками, или красно-желтую, или желтую в полосках.