Наоми Френкель - Дом Леви

– И я еду, Эльза, – говорит Саул и прерывает песенку, – с людьми, с которыми лишь вчера познакомился. Ах, какие люди! Был в настоящем дворце и видел там одну, прямо царскую дочь. Такая красивая. Сидела между цветов и ждала, чтобы явился царский сын. И дядя Филипп не отходил от нее все время.

– Фи-фи, – говорит Эльза, – фи-фи! – щипцы шипят, запах горелого разносится по комнате. – Не приходи ко мне с рассказами об этих царских дочерях. Отлично их знаю. Они скучны – до смерти. А сын твой царский, что ты думаешь, делает? К нам он приходит от большой скуки. Знаю я их, этих царских дочерей. Красивы, ухожены, мужья касаются их в шелковых перчатках, но уже назавтра они им надоедают. И тогда – привет, и в трактир!

Эльза в волнении швыряет щипцы и обращается к Саулу.

– А твой дядя Филипп расхаживает здесь по переулку, как святой, но он как все мужики, две у него невесты, одна в будни – для переулка, эта – стриженная, и другая – для субботы, там – во дворце. И что ты думаешь, он хочет от них обеих? То же самое. Так вот, и это все. Гора мусора весь этот мир. Знай, царская дочь и я – обе мы – жуки навозные, и это все.

Снова зло топает ногами. Мать ее равнодушно смотрит на нее. Только кошка прыгает в испуге, и зеркало подрагивает.

– Эльза, – спрашивает Саул, почему все сердятся, когда я рассказываю о своих новых друзьях?

– Почему? А черт его знает, почему. Ты, зеленый юнец, что ты вообще понимаешь из того, что я тут сказала?

– Саул!

Господи! Голос матери Саула доносится со двора.

– Твоя старуха трубит снаружи, – с презрением роняет Эльза.

Саул начинает ерзать на стуле. Как выскочить из комнаты Эльзы? Семьюдесятью семью запретами закляла его мать – не разговаривать с Эльзой. «Ты из добропорядочной семьи», – вдалбливает она ему с утра до вечера.

– Саул! Ох, этот ребенок. Моя могила.

Слава Богу, убралась. Саул прокрался на улицу и входит в мясную лавку, руки в карманах, насвистывая, словно ничего не произошло.

– Негодяй! – Когда мать сердится, горы мяса начинают ходить как волны в ее теле. Саул ненавидит ее в такие минуты. – Где ты болтался, подлая твоя душа? – подбородок матери дрожит. – Десять часов, скоро пройдет утро, надо собрать чемодан, выкупаться, одеться, как положено, ты ведь из добропорядочной семьи.

Мать загоняет его в кухню, энергично окунает в таз с горячей водой, трет тело жесткой щеткой. Уши его пылают, мыло жжет глаза – ужас! Саул вырывается из железных рук матери, как будто в него черт вселился. Саул кричит.

– Что случилось? – спрашивает госпожа Гольдшмит.

Но Саул замолкает. Мысль внезапно возникла в голове. Катастрофа, Боже! Ведь машина въедет в переулок и остановится у мясной лавки, и Отто, конечно же, все увидит. Что скажет! Какой стыд! Что ему мои новые друзья! Отто – человек отличный, умный. Только сяду в машину заколдованного дома, тотчас же скажет, что одни беды ждут Саула.

– Стоишь, как истукан! Размечтался. Ну! – мать готовит для него синие брюки. – Одни беды с тобой!

Половина двенадцатого. Дверная пружина мясной лавки издает звук. В лавке стоят Филипп и Белла, девушка лет двадцати, брюнетка, стриженная под мальчика. Она – член движения сионистской молодежи. Симпатичное, тощее существо, черные ее глаза задумчивы. Одета в форму движения: синяя юбка, большой подсумок, белая рубаха с закатанными рукавами. В руках у нее большая коричневая сумка. Бела – девушка активная, всегда в «центре событий».

– Какое чудное утро! Филипп и я не могли усидеть в конторе. Сбежали. Твое счастье, Саул, что можешь покинуть город, – и Белла подает ему большую плитку шоколада – на дорогу.

– Можно представиться, госпожа? – звуки голоса врываются даже в задние комнаты. – Меня зовут Гейнц Леви. Мы приехали забрать мальчика. Госпожа не должна беспокоиться ни о чем. Он будет в надежных руках.

Приехали. Выхода нет. Отто уже увидел машину. Все и так потеряно. Саул и дядя входят в лавку. Там стоят трое. Двое детей, которые выглядят здесь совсем не так, как там, в их доме. Наряжены, как павлины, в матросские костюмчики. На лицах их удивление и неловкость. Третий – Гейнц. Он кланяется госпоже Гольдшмит, словно принцессе, и она вся сияет, краснеет, взволнована, так что ее телеса колышутся волнами.

– Гейнц, где Эдит? Она ведь хотела ехать с вами? – спрашивает доктор Ласкер. Саул краснеет, он помнит слова Эльзы.

– Эдит! – Гейнц растерян. Доктор Ласкер замечает на лице его смятение.

– Скажи, Гейнц, почему Эдит не едет с вами?