Гор Видал - 1876

— Она рассказала мне, как ей удалось узнать, что Г рант не станет добиваться переизбрания на третий срок.

Мы собирались ложиться, вечер подошел к концу.

— Из газет?

— Почти. Она вошла к президенту в воскресенье днем. Гранта не было, зато присутствовали все члены кабинета; это показалось ей странным, потому что кабинет никогда не собирался по воскресеньям. Она спросила министров, зачем они здесь, те ответили, что это простое совпадение. Когда вошел президент, она спросила: «Улисс, — так она его называет, — что происходит?» — и он ответил: «Подожди, пока я закурю эту сигару». Закурив, он сказал, что созвал кабинет и зачитал письмо об отказе быть кандидатом в президенты. Пока она говорила с министрами, он отправил письмо. Она была в бешенстве. «Почему ты не прочитал его мне?» И он ответил: «Если бы я так сделал, ты никогда не позволила бы его отправить, а я не хочу оставаться здесь еще на четыре года».

Госпожа Грант безумно сердита, она намеревалась до конца своих дней жить в этих ужасных комнатах.

Уже поздно. Я в изнеможении. Что касается генерала Гранта, то я понимаю его не лучше, чем до встречи с ним. Подозреваю, что он столь же продажен, как и люди его окружения, иначе он не держал бы их возле себя. Конечно, я никогда не поверю обычному объяснению «стойких»: что Грант простак, не разбирающийся в людях и политике. Он отлично разбирается и в том и в другом, но, подозреваю, не любит ни то ни другое.

Поздно. Я устал. Мне — возможно ли это? — шестьдесят три.

Сегодня утром Нордхофф принес мне в номер длинную телеграмму от Джейми, требующую больше огонька в моих очерках, «потому что вы чересчур холодны, ну прямо ангел-хроникер».

— Вот именно, — сказал я Нордхоффу. — Им я и пытаюсь быть. Писать с огоньком я предоставляю вам.

— Не обращайте на него внимания, — посоветовал Нордхофф. Я не видел его целую неделю после приема в Белом доме. Моя стычка с президентом его. повеселила.

— Подозреваю, что это первое политическое заявление, которое из него удалось выудить. Обычно он разглагольствует о войне — кто был где, когда и почему — или же о лошадях. Знаете ли, несколько лет назад Грант сказал генералу Шерману, что он намеренно хочет заинтересоваться лошадьми, потому что, «если вы сами не изобретете себе хобби, журналисты выдумают его для вас, и вы окажетесь в безвыходном положении».

— Скажем, насчет алкоголя?

— Или женского пола. — Нордхофф, подобно многим бывшим морякам, осуждает распущенность.

— Кое-кто отрицает, что Грант когда-либо напивался.

Нордхофф покачал головой.

— Я точно знаю, что во время войны бывали времена, когда он не просыхал. Однако теперь с этим все в порядке, хотя несколько лет тому назад во время обеда в Нью-Йорке с Джимом Фиском и прочими своими подозрительными дружками Грант так напился, что сунул в рот сигару обратным концом и опалил бороду.

Пока я ожидал возвращения Эммы, которая отправилась с визитом к госпоже Фиш (они уже знакомы, мне же встреча с государственным секретарем и его супругой еще предстоит), Нордхофф сообщил мне подробности очередного скандала.

— Младший брат президента Орвилл замешан в деле Бэбкока. Его вызывают в комиссию Клаймера для дачи показаний…

— Он будет лгать?

— А как же! — Радость по поводу каждодневного разоблачения зла сменяется у Нордхоффа мрачностью при виде низости разоблаченного зла. Вот почему его стиль гораздо более живой, журналистский, что ли, чем мой. Я ищу равновесия, пытаюсь понять истинную природу этих джунглей, он же смело ныряет в заросли, и их экзотическая флора и небезопасная фауна его одновременно поражают, ужасают и приводят в бешенство.

Гарфилды пригласили нас на пикник, если сегодня, в воскресенье, погода будет благоприятна. День оказался отменным, и мы отправились на Рок-крик, очаровательную речку, извивающуюся среди лесов и поросших лавром холмов на окране Вашингтона.

Гарфилды пригласили также барона Якоби и мадам Хосе Гарсиа. Эта необычайная особа — жена дипломата из Перу, дочь или племянница какого-то южноамериканского диктатора и вместе с тем автор бесчисленных романов, в том числе книжки «Любовь в пампасах», скверного, помпезного сочинения, которым восхищалась Эмма, когда оно появилось несколько лет назад. Мадам Гарсиа очень богата, расточительна в развлечениях и очень, очень полна, даже по снисходительным меркам этого тучного общества.

Экипажи доставили нас на поросший мхом берег реки, где под стройными деревьями, одевшимися новой зеленью, Лукреция Гарфилд и Эмма распаковали большущую корзину с припасами. Усевшись на поваленное дерево, мадам Гарсиа дозволила своим многочисленным бриллиантам (малый набор для пикника) подышать воздухом, посверкать в лучах апрельского солнца, пока их нешуточных размеров владелица нахваливала природу: