Артюр Рембо - Стихотворения

Я сорву покровы с любой тайны, будь то религия или природа, смерть, рожденье, грядущее, прошлое, космогония, небытие. Я – маэстро по части фантасмагорий.

Слушайте!

Всеми талантами я обладаю! – Здесь нет никого, и кто-то здесь есть: мои сокровища я не хотел бы расточать понапрасну. – Хотите негритянских песен или плясок гурий? Хотите, чтобы я исчез, чтобы в поисках кольца погрузился в пучину? Хотите, стану золото делать, создавать лекарства.

Доверьтесь мне! Вера излечивает, ведет за собой, дает облегченье. Придите ко мне, – даже малые дети придите, – и я вас утешу. Да будет отдано вам это сердце, чудесное сердце! Труженики, бедные люди! Молитв я не требую; только ваше доверие – и я буду счастлив.

– И подумаем о себе. Это заставляет меня почти не сожалеть о мире. Мне повезло: я больше почти не страдаю. Моя жизнь была только сладким безумьем, и это печально.

Ба! Прибегнем ко всем невообразимым гримасам.

Безусловно, мы оказались вне мира. Ни единого звука. Мое осязанье исчезло. О мой замок, Саксония, мой ивовый лес! Вечер, утро, ночи и дни… Я устал!

Мне следовало бы иметь свой ад для гнева, свой ад – для гордости и ад – для ласки; целый набор преисподних.

От усталости я умираю! Это – могила, я отправляюсь к червям, из ужасов ужас! Шутник-Сатана, ты хочешь, чтобы я растворился среди твоих обольщений. Я требую! Требую удара дьявольских вил, одной только капли огня.

О! К жизни снова подняться! Бросить взгляд на эти уродства. Этот яд, поцелуй этот, тысячу раз будь он проклят. О слабость моя, о жестокость мира! Сжалься, господи, спрячь меня, слишком я слаб! – Я спрятан, и я не спрятан.

Огонь поднимается ввысь, с осужденным вместе.

IV. Бред I

Неразумная дева

Инфернальный супруг

Послушаем исповедь одной из обитательниц ада:

«О божественный Супруг, мой Господь, не отвергай эту исповедь самой грустной твоей служанки. Я погибла. Пьяна. Нечиста. О, какая жизнь!

Прощенья, боже, прощенья! Я молю о прощенье! Сколько слез! Сколько слез потом еще будет!

Потом я познаю божественного Супруга. Я родилась покорной Ему. – Пусть тот, другой, теперь меня избивает!

Теперь я на самом дне жизни. О мои подруги! Нет, не надо подруг… Никто не знал такого мученья, такого безумья! Как глупо!

О, я страдаю, я плачу. Неподдельны мои страданья. Однако все мне дозволено, потому что я бремя несу, бремя презрения самых презренных сердец.

Пусть услышат наконец-то это признание – такое мрачное, такое ничтожное, – но которое я готова повторять бесконечно.

Я рабыня инфернального Супруга, того, кто обрекает на гибель неразумную деву. Он – демон. Не приведение и не призрак. Но меня, утратившую свое целомудрие, проклятую и умершую для мира, – меня не убьют! Как описать все это? Я в трауре, я в слезах, я в страхе. Немного свежего воздуха, господи, если только тебе это будет угодно!

Я вдова… – Я была вдовой… – в самом деле, я была когда-то серьезной и родилась не для того, чтобы превратиться в скелет… – Он был еще почти ребенок… Меня пленила его таинственная утонченность, я забыла свой долг и пошла за ним. Какая жизнь! Подлинная жизнь отсутствует. Мы пребываем вне мира. Я иду туда, куда он идет; так надо. И часто я, несчастная душа, накликаю на себя его гнев. Демон! Ты же знаешь, господи, это не человек, это Демон.

Он говорит: «Я не люблю женщин. Любовь должна быть придумана заново, это известно. Теперь они желают лишь одного – обеспеченного положения. Когда оно достигнуто – прочь сердце и красота: остается только холодное презрение, продукт современного брака. Или я вижу женщин со знаками счастья, женщин, которых я мог бы сделать своими друзьями, – но предварительно их сожрали звери, чувствительные, как костер для казни…»

Я слушаю его речи: они превращают бесчестие в славу, жестокость – в очарование. «Я принадлежу к далекой расе: моими предками были скандинавы, они наносили себе раны и пили свою кровь. – Я буду делать надрезы по всему телу, покрою всего себя татуировкой, я хочу стать уродливым, как монгол; ты увидишь: улицы я оглашу своим воем. Я хочу обезуметь от ярости. Никогда не показывай мне драгоценностей: извиваясь, я поползу по ковру. Мое богатство? Я хочу, чтобы все оно было покрыто пятнами крови. Никогда я не буду работать…»

Не раз, по ночам, когда его демон набрасывался на меня, мы катались по полу и я с ним боролась. – Нередко, пьяный, он предстает предо мною ночью, на улицах или в домах, чтобы смертельно меня напугать. – «Право же, мне когда-нибудь перережут глотку: отвратительно это!» О, эти дни, когда ему хотелось дышать преступленьем!