Елена Верейская: Цыплячьи шефы

Кира толкнул Галю локтем, палец к губам приложил: «Молчи!» — и глазами назад показал. Значит, надо из куста выбираться. Осторожно-осторожно стали пятиться, стараются не нашуметь. А Топлёнка всё же насторожилась. Кудахтнула одни раз, а с гнезда не сошла.

Кира с Галей выбрались из зарослей и сели на травку.

— Ну, — сказал Кира, — что же делать будем?

И тут Галя очень обрадовалась! Потому что наконец-то она знает что-то такое, чего Кира, хоть и школьник, а не знает! Она заговорила очень важно:

— Я прошлое лето у бабушки в деревне жила, а у неё кур целых семь штук, и бабушка мне про них всё-все рассказывала. Так вот: Топлёнку трогать нельзя. Если яйца взять и в другое место перенести, курица их бросит и цыплят не будет. А что она яйца клювом переворачивает, так это надо, все наседки так делают. Чтобы яйца, значит, со всех сторон грелись. Так вот: пускай Топлёнка цыплят на нашем необитаемом острове и высидит. А потом бабушке Ульяне снесём. Сюрпризом!! Ладно?

Кира подумал.

— Ладно. Только это будет наша с тобой тайна. И необитаемый остров, и Топлёнка. Понимаешь, она, может быть, заколдованная принцесса.

Галя очень огорчилась.

— Как?! И от Зины, и от Вити, и от Лили?

Кира снова подумал.

— А ты уверена, что они не разболтают? — с тревогой спросил он.

— Ой! — Галя даже руками замахала. — Конечно, не разболтают! Это же так интересно — тайна!

— Главное, — твёрдо сказал Кира, — чтобы Шурка не знал. А то он…

Галя тихо ахнула и перебила:

— А Шурка и есть злой волшебник! Он сё заколдовал, а она от него убежала и спряталась! А мы ее спасать будем! Он не знает, где она!

И тут уж Кира, не задумываясь, ответил:

— Конечно! Это так и есть!

Вот что было дальше.

Галя под большим секретом рассказала Вите, Лиле и Зине про необитаемый остров и заколдованную принцессу. И потом они с Кирой повели их поодиночке на необитаемый остров. Потому что, если бы пошли все вместе. Шурка бы непременно увязался за ними.

А потом стали Топлёнке корм носить. За завтраком, за обедом спрячут по кусочку хлеба в карман, а потом накрошат и тайком — поодиночке — Топлёнке снесут. Первое время она пугалась ребят, а потом привыкла и чуть ли не из рук корм брала.

Будь Шурка наблюдательнее, он бы заметил, что часто в Кириной компании не хватает то одного, то другого. Но Шурка был всегда невнимателен и потому ничего не замечал.

Как-то Кира сказал ребятам про Топлёнку:

— А ведь верно бабушка Ульяна сказала, что она умница-разумница. Какое место нашла! И ниоткуда не видно, и вода для питья тут же, и корму сколько угодно, даже если бы не носили. Конечно, она не простая курица, а особенная!

— Заколдованная принцесса… — прошептала Лиля и вытаращила глаза.

Всё шло очень хорошо, и ребята даже начали иногда навещать Топлёнку все впятером, — только они удирали поодиночке и сходились на необитаемом острове с разных сторон, чтобы Шурка не выследил.

И вдруг случилось ужасное происшествие, и тайна заколдованной принцессы, превращённой в курицу Топлёнку, неожиданно открылась для всех…

У хозяина дачи, по соседству с той, где расположился детский сад, был пёс Бутуз. Совсем молодой — ещё щенок, — но огромный, весёлый и страшно недисциплинированный. Ребята очень любили играть с ним, да только он, как разыграется, войдёт в такой раж, что обязательно всех с ног повалит. Мария Михайловна и мама Киры не велели его на территорию детсада пускать — так разве его удержишь? Калитка всегда на задвижке, а Бутузу она и не нужна: в нескольких местах под забором подкопы лапами прорыл. В одном месте подкоп досками забьют, а он в совсем другом месте подкопает. Очень его к ребятам тянуло, а они и рады, — так весело было играть с ним.

И вот один раз сидели все пятеро друзей в гостях у Топлёнки и вдруг слышат, — зашуршал куст, врывается кто-то на необитаемый остров. Не успели опомниться — Бутузка! Язык на сторону, тяжело дышит… Нюхом, по следу нашёл ребят негодный! Топлёнка испугалась, закудахтала — и в куст. А Бутузка сразу — к гнезду, цап одно яйцо в зубы, захрустел, зачавкал — лопает! Схватили его ребята, кто за уши, кто за хвост, кто прямо за лохматую шерсть, оттаскивают, орут:

— Не смей! Не смей!