Получился довольно широкий и длинный настил, на котором могли лежать четверо.
Потом Антон нарезал перочинным ножом несколько охапок дубовых веток и накрыл ими настил.
— Вот так-то, балабоны, — сказал он, — это вам не на ветках по-грачиному сидеть.
Покончив с устройством помоста, ребята взглянули вниз. Лодка, которая до того выделялась черным пятном на более светлой воде, исчезла. Все невольно вздрогнули…
— Ладно, — сказал сурово Антон, стараясь не выдавать своих чувств, — давайте ложиться, ребята…
Они улеглись, тесно прижимаясь друг к другу, а сверху вместо шубы положили Кубрю.
— Спать нельзя, ребята, — серьезно предупредил Вася. — Хоть мороз и невелик, а все-таки…
Какой бесконечно длинной показалась ребятам эта ночь! Их клонило в сон. Они то и дело ворочались с боку на бок, чуть ли не поминутно спрашивали у Васи время, и тот терпеливо отвечал, посмотрев на светящиеся стрелки циферблата:
— Одиннадцать сорок семь… Одиннадцать пятьдесят четыре… Двенадцать шесть…
— Да они стоят, наверное, твои «пылевлагонепроницаемые»! — раздраженно кричали Гриша или Сеня. — Небось забыл их завести?
— Ну да! — обижался Вася. — Просто время медленно течет…
Чтобы развлечься, они рассказывали сказки и разные истории, читали стихи, спрашивали друг у друга английские слова и даже попробовали петь…
К счастью, часов с трех ночи ветер начал утихать. Волны начали быстро спадать, ветви дуба уже не шумели над головой, а чуть слышно шептались. Снег прекратился, небо прояснилось, а с прояснением усилился мороз…
Забрезжил мутный зимний рассвет. Ребята так перезябли, что еле двигали руками и ногами и даже говорили, лязгая зубами.
— Вот что, друзья, — сказал Вася. — Мы долго не выдержим… Есть только одно средство спастись… Давайте поедим, надо подкрепить силы, а то вовсе пропадем…
Вася разделил оставшуюся провизию на порции, самую маленькую взял себе, а самую большую дал Кубре. Сначала ребята удивились, а потом поняли, почему он так сделал.
После еды стало теплее. Вася поднял Кубрю на руки и повернул его головой к обозначившемуся берегу, до которого было не меньше километра.
— Смотри туда, Кубря, — приговаривал он ласково, но твердо. — Домой, Кубря, домой, домой… Ты понимаешь меня: домой, домой, домой!..
Он много раз повторял это слово, одно из тех немногих слов, которые пес знал твердо.
Кубря в ответ махал хвостом и облизывался.
И вдруг Вася размахнулся и швырнул Кубрю в темную воду. Пес взвыл от негодования и обиды и, подплыв к дубу, начал царапать когтями ствол, пытаясь влезть обратно.
— Домой, Кубря, домой, домой! — строго кричал Вася, указывая рукой на дальний берег.
И пес понял! Он внезапно повернулся и, загребая лапами воду, поплыл в указанном направлении.
Ребята не сводили глаз с желтого пятна, быстро удалявшегося от дуба по спокойной воде…
— А вдруг он не доплывет? — усомнился Сеня Ращупкин.
— Кто, Кубря не доплывет? — гордо переспросил Вася. — Доплывет! Уж если он в прошлом году щенком столько проплыл… Я бы его раньше послал, да боялся, что он в темноте заплутается, не найдет берега…
Теперь, когда последнее средство к спасению было пущено в ход, оставалось только ждать. Кубри уже не видно было в свинцовой воде.
Вася засек время по своим «пылевлагенепроницаемым»:
— Семь часов пятьдесят пять минут. Через полтора часа можно ждать помощи, но не раньше.
Эти полтора часа показались длиннее всей ночи. Ребята закоченели. Лучше других себя чувствовали атлет Таратута и Антон Щукин — рыболов с детства. Вдвоем они тормошили ослабевших Гришу и Сеню, растирали им руки и ноги, а те еле слышно просили оставить их в покое.
Зоркий Антоша первым разглядел близ берега, в направлении станицы, темные пятна.
— Едут! — завопил он. — Балабончики, трещоточки мои, за нами едут! Не подвел Кубря!
— Такой пес да подведет! — с великой гордостью отозвался Вася.
Темные пятна приближались быстро. Скоро можно было различить три большие лодки на воде и розвальни, спешившие по берегу. Впереди лошади мелькало яркое желтое пятнышке — верный пес Кубря.
Через десять минут под дубом выстроилась целая флотилия. Здесь были Кирилл Семенович Таратута, Андрей Васильевич Ращупкин, Груня Щукина… На корме другой лодки возвышалась солидная фигура главного врача больницы. Глядя на Гришу Челнокова, он грозил ему пальцем.
Радость подкосила Гришу, и он потерял сознание. Ребят спустили с помоста с большей осторожностью, сняли с них сырые, промерзшие пальто и закутали в теплые одеяла. Им дали по кружке крепкого горячего кофе из больничного термоса (Грише его вливали в рот из чайной ложечки).
Читать дальше