Холгер Пукк: Юри

Опустившаяся на землю прохлада напомнила Юри: пора отправляться в путь.

Под скамейкой Юри нашёл грабельки; они тоже были новые, только что вышедшие из рук мастера. Их сделал или Алекс, или Ральф. Кто-нибудь из них. Другие не сумели бы сделать так аккуратно.

Юри зажал в руке гладко оструганный черенок и начал водить граблями по песку, оставляя на нём длинные ровные полосы. Он делал это не спеша, заботливо подбирая с песка каждую веточку и былинку. Чем меньше оставалось работы, тем больше он её затягивал. Наконец могила была приведена в идеальный порядок. Больше не к чему приложить руки — надо уходить. Но куда? Сколько ни старайся отгонять от себя мысли, всё равно никуда не уйдёшь от этого вопроса…

Возле железных кладбищенских ворот стоял автобус, идущий в сторону города. Два-три поздних пассажира один за другим скрылись за его дверцами.

Автобус напомнил, что новый дом Вийкхолмов в двух шагах от Горного кладбища.

«Пойду-ка я, оставлю Вирве записку. Во вторник утром я непременно займусь длинноухими. Пусть девочка не волнуется».

Юри прежде бывал здесь у Вирве, он помнил: дом Вийкхолмов покрыт светло-серой, похожей по цвету на гранит штукатуркой. Других таких поблизости не было. По этой примете узнать его пара пустяков, хотя Юри и не запомнил номер.

Мальчик не ошибся. Дом Вийкхолмов был найден. Но на дверях висел замок.

Юри беспомощно огляделся. Чем написать письмо? И на чём? Карандаша и бумаги у него в карманах не нашлось.

И тут у него мелькнула счастливая мысль: нацарапать записку концом гвоздя на обрезке доски, а доску привязать верёвкой к ручке двери.

Готово! Теперь в путь. Небось завтра утром его послание найдут.

Юри оглядел двор. В дальнем углу виднелся сарай, двери у него были открыты. Зачем идти дальше? Не всё ли равно, где переспать ночь?

И Юри зашёл в сарай.

К своей радости, он обнаружил здесь нары, набитую стружкой подушку и одеяло. Наверное, отец Вирве и сам не раз ночевал здесь.

Юри сел на нары и начал проворно расшнуровывать ботинки. Но узлы намокли и не развязывались. Он дёргал их, дёргал… А мысли в это время возвращались к пережитому: вот он направляется в дом Эрви, вот покупает хлеб в ларьке, вот разговаривает на кладбище с добрым стариком… Как много он сегодня перечувствовал, как много испытал — и страха, и радости… День, правда, закончился на кладбище, но на душе было радостно и тепло, как будто поговорил с друзьями.

Вот только какая-то мысль не даёт покоя. Вернее, даже не мысль, а странное ощущение: не сделано что-то очень важное, очень значительное.

Что же это такое?

Пальцы, занятые шнурками, двигаются всё медленнее. А теперь и вовсе замирают. Что бы это могло быть?

Порыв ветра распахивает дверь сарая настежь, словно приглашает Юри на улицу, приказывает идти…

Куда?

Юри поднялся, захлопнул двери и закрыл их на крючок.

Нет. Сегодня он никуда больше не пойдёт. Он устал. Он сейчас ляжет и уснёт.

Но и лёжа на нарах с закрытыми глазами, Юри никак не может успокоиться. Что-то мучает его, отгоняет сон. Снова и снова обдумывает мальчик события сегодняшнего дня.

…Он прячется в кустах, он боится людей… потом решает пойти на кроличью ферму, он…

И всё-таки не хватает самого важного! Что же это, наконец? Чего он не сделал?

И вдруг Юри понял: до сих пор он думал о себе, думал о кроликах… А об Эрви! Вернее, не об Эрви, а о Вялом он даже не вспомнил!

Этот выродок по-прежнему ходит по улицам. Может, совершает новые преступления… И он, Юри, допускает это!

Нет, нет! Всё ясно. Чего ему, Юри, бояться! Он пойдёт туда куда надо и скажет…

Эта мысль успокоила мальчика. Решение о самом важном принято. И сразу же сон вступил в свои права.

Юри даже не успел как следует укрыться одеялом, с грязного ботинка так и свисает неразвязанный шнурок…

Ясное, солнечное утро.

Молодые яблони тянут свои тонкие ветви к солнцу, словно просят у него ещё больше тепла и света.

Пчёлы кружатся над цветочной клумбой, собирают нектар, удовлетворённо жужжат. Одни опускаются, другие взлетают. Откуда-то появляется чёрная с белой манишкой кошка Вийкхолмов. Потягивается, зевает, шевелит усами.

Перед сараем она в недоумении останавливается. Дверь закрыта! Как же в таком случае добраться до чашки с едой и миски с молоком, которые молодая хозяйка поставила туда вчера вечером?