Холгер Пукк - Юри

— Ого! Ты пылаешь, как после двадцать пятого фокстрота! — воскликнул Щелкун вместо приветствия. — Прими аспирин. Он, щелчок тебе в лоб, снижает температуру.

Юри проглотил таблетку и запил её молоком.

Щелкун вроде бы ещё говорил что-то. Кажется, обещал скоро вернуться и принести горячего молока. Но Юри не был уверен в том, что правильно понял его слова, — мальчик с трудом приподнимал отяжелевшие веки, а в ушах у него гудели какие-то машины.

Так прошло два дня. Затем жар начал спадать. Руки и ноги вновь обрели свой нормальный вес. Песок из глаз тоже куда-то исчез, большой камень в голове стал гораздо легче, не бултыхался больше и не причинял боли.

Очевидно, мальчик так легко отделался только благодаря своей хорошей закалке — весеннее купание могло вызвать и гораздо более серьёзные последствия. Во всяком случае, Билли, как выяснилось, тоже заболел и до сих пор лежал пластом. Он жаловался на колотьё в боку. Оно не давало парню ни повернуться, ни дышать нормально.

Обо всём этом Юри рассказал Щелкун, когда они вдвоём сидели на краю кушетки и за обе щёки уплетали хлеб с мясными консервами.

В течение двух последних дней Щелкун приходил навещать больного каждые три часа. То приносил в термосе горячую воду, то какие-то таблетки, то насильно заставлял Юри есть, то сидел просто так и болтал о всякой всячине.

Однажды вечером Щелкун принёс банку мёда, электрическую плитку, какой-то ковшик и воду в бутылке. Из всего этого должна была получиться, как он выразился, домашняя аптека. Мать, дескать, всегда лечила ему горло мёдом. Пусть только Юри сначала как следует наестся хлеба с мясом.

— В какой школе ты учишься? — спросил Юри, ложкой доставая из банки тушёнку.

— Ни в какой. Мне уже шестнадцать, — ответил Щелкун и добавил для ясности: — Шесть классов кончил — и баста!

— Значит, ты где-нибудь работаешь. Посоветуй и мне, к кому обратиться! — оживился Юри.

— Не хожу я на работу. Просто так шатаюсь по городу.

— Как это просто так?

— Ну, неужели ты не понимаешь? Ничего не делаю. Только старухе иногда дров наколю.

— Матери?

— Нет, бабушке. У меня больше никого нет.

— Если бы у меня была хоть бабушка! — вырвалось у Юри. Всё его горе, которое болезнь оттеснила было на второй план, в это мгновение вновь, словно тяжёлая глыба, навалилось на плечи.

— Такой бабушки, как моя старуха, я и врагу не пожелаю! — Щелкун махнул рукой. — Душу вымотает своими молитвами. И хоть бы только сама молилась. Так нет, и меня заставляет, да ещё кулаками! А если перед едой не помолишься, и есть не получишь.

Щелкун сделал паузу. Затем поднял руку к самой крыше, покрутил в воздухе пальцем и сердито сказал:

— Теперь атомы. Ракеты летают. Верно ведь, щелчок тебе в лоб. А она всё носится со своим Иеговой… Ах, знаешь, из-за этого мне и дом осточертел. Только спать туда хожу.

— Как тебя зовут?

— Эрви. Эрвин Яанович Коппель. Хе-хе-хее!

— А откуда ты еду берёшь?

— Ну ты и мастер допрашивать! Словно милиционер. Откуда я беру?! И там и сям. Ты же видел, как я четыре бумажки выплакал. Иной раз и почище коленце выкидываю.

С минуту оба молчали.

На худенькое лицо Эрви словно бы опустилась серая тень. Парень уставился в засыпанный песком пол. Обычно такие живые, глаза мальчика потускнели, — казалось, он вдруг увидел себя со стороны. Пальцы нервно потирали донышко только что опорожненной консервной банки…

Вдруг банка полетела в угол, к окошку. Эрви поднялся и вздохнул. Устремлённые на Юри глаза его словно бы спрашивали совета, спрашивали, долго ли всё это будет продолжаться, есть ли выход из создавшегося положения…

Юри опустил глаза. Взгляд Эрви был до того печален, что мальчик не в состоянии был его вынести.

Что мог он посоветовать? Как мог утешить Эрви?

— Поступи на работу, — высказал он первую пришедшую в его голову мысль. Ту самую мысль, которую он втайне лелеял.

Вопреки ожиданиям Юри, Эрви расхохотался.

— На работу! Ты что, за дурака меня принимаешь?! — сказал он презрительно. — Среднюю зарплату я и так, щелчок тебе в лоб, сварганю!

Было совершенно ясно, что Эрви стыдился своей недавней слабости: раскис перед чужим мальчишкой, не выдержал свой обычный нахальный тон. И теперь, отвечая на предложение Юри, Щелкун пытался исправить свой промах, пытался казаться этаким удальцом, которому больше всего по нраву его теперешняя жизнь.

Юри поинтересовался, кто такие Билли и Вялый и чем они занимаются. Вначале Эрви лишь махнул рукой: дескать, не твоего ума дело… Он помнил наказ Билли держать язык за зубами. Но через несколько минут заговорил о них сам.