Холгер Пукк - Юри

— Пусти-и-и по кругу!

Было ясно, такой галдёж поднялся из-за того, что в класс попал какой-то диковинный предмет, настолько диковинный, что все умирали от любопытства. Точнее говоря, умирали те, кто ещё не успел стать пионером. А пионеры во время вчерашнего похода уже не только разглядели во всех подробностях, но и подержали в руках эту невидаль — гигантский зуб доисторического чудовища!

Откуда же он взялся?

Во время очередного привала Нээме отправился на разведку в находившийся поблизости карьер — там добывали гравий. В самом глубоком месте лопаты рабочих обнажили слой чёрного торфа. Тут-то Нээме и попалась на глаза странная жёлтая кость. Расковыряв пальцем торф, мальчик в конце концов извлёк находку на поверхность.

Сегодня на первой переменке учитель Роозма весьма определённо заявил, что это зуб мамонта. А в таких вопросах Роозма не ошибается. Во-первых, он по специальности биолог, во-вторых, по его словам, он видел точно такой же зуб в ленинградском музее.

Толкотня вокруг находки не уменьшалась. Кто видел зуб один раз, у того вскоре возникало желание посмотреть на него вторично. По зубу старались определить, какой величины могла быть голова мамонта. А по голове пытались представить себе животное в целом.

Кто пробовал перочинным ножиком прочность эмали. Кто в обмен на любую вещь пытался выклянчить зуб у Нээме.

И Юри тоже разок взглянул на зуб и тоже постучал по нему черенком ножа, оценивая качество находки. Сделал он это первым, ведь Юри был соседом Нээме по парте.

А сейчас Юри сидел на краешке подоконника, так как его парта до последнего квадратного сантиметра была занята любознательными зрителями.

За окном частый дождик мыл проклюнувшуюся траву и ярко-зелёные листики; асфальт блестел. Автомобильные шины оставляли на нём зигзагообразные узоры; узоры спустя несколько мгновений вновь расплывались по мокрой поверхности асфальта. Мимо прошли девочки из соседней школы — три под одним зонтом. Не их ли звонкий смех выманил из-за туч солнышко?! Дождь прекратился внезапно, словно кто-то одним движением руки закрыл водопроводный кран.

Юри выковырял из подоконника кусочек замазки и кинул его на улицу. Сразу же перед окном школы опустилась целая стая голубей. Склоня головки набок, птицы убедились, что одурачены, и разочарованно отошли в сторону.

— Чего ты здесь делаешь? — Вирве подпрыгнула и уселась на подоконник рядом с Юри. — Разрушаешь школьное здание?

Девочка махнула рукой на голубей:

— Кыш!

И когда птицы, тяжело взмахивая крыльями, вновь поднялись на крышу дома, стоящего напротив школы, Вирве наклонилась совсем близко к Юри и спросила:

— Ну, ходил на кладбище?

— Ходил.

О чём спросить, что сказать дальше, она уже не знала. Все слова казались неуместными и ненужными.

— Ну, как там… в порядке?.. — чуть слышно пробормотала Вирве. Девочка вряд ли сумела бы сейчас и сама объяснить, к чему именно относился её вопрос.

— Нет, не в порядке! — быстро ответил Юри и швырнул выковырнутый из подоконника кусочек замазки далеко на середину улицы. — Цветы завяли. Тётя говорит, что позже, может быть, приведём в порядок… И крест поставим. А к чему крест?!

— А ты сам разве не сможешь украсить?

Юри беспомощно пожал плечами.

— Я не умею. Не знаю, как этот дёрн и цветы, и…

Вдруг кто-то крикнул с порога класса:

— Юри! К Большому Тыллу! В учительскую!

Не дождавшись ответа Вирве, Юри соскочил с подоконника и побежал в коридор.

Антон Роозма сидел в учительской на диване и что-то записывал в блокнот.

— Садись сюда, рядом со мною, — пригласил он, хлопнув по красному клетчатому дивану и продолжая писать.

Юри осторожно сел, словно боялся, что диван не выдержит тяжести двух человек.

Наконец Роозма спрятал блокнот в нагрудный карман и снял очки. У него были очень светлые глаза. От них к вискам, словно лучики, бежали морщинки. На ровной переносице виднелось маленькое красное пятнышко. Небось от очков.

Взгляд учителя был дружелюбным, но испытующим.

— Скажи мне, Юри, отчего ты перед моим приходом к твоей тёте плакал? — спросил учитель без предисловий.

Юри вздрогнул, но промолчал.

— Ну хорошо. А что ты хотел сказать, когда зашёл разговор о письменном столе?

Юри опять промолчал. Ему казалось, что ответь он правду, это покажется жалобой. Жалобой на тётю Эрну, которая всё-таки взяла его в свой дом и кормит. К тому же вдруг учитель и теперь скажет, что тётя права.