Жаклин Уилсон - Сахарная вата

Мы с папой поехали к железнодорожной станции. Папа прикатил прицеп и начал готовиться к работе. Фритюрница у Билла, как я уже говорила, была с норовом. Она то перегревалась, то сама собой могла отключиться в следующую минуту. Папа возился с фритюрницей и отчаянно ее ругал.

– Ну как я могу приготовить что-нибудь мало-мальски стоящее на этой древней дурацкой железяке? – причитал он. – Да, Флосси, конечно, «Кафе Чарли» не ресторан «Ритц», но там я по крайней мере чувствовал себя уверенно. А на этом барахле только барахло и выходит.

Долгое время наша еда была никому не нужна, ни хорошая, ни барахляная. Вечером в субботу у нас был настоящий лом, папа жарил картошку не переставая, посвистывая, радуясь, что дела идут хорошо и мы сможем немного заработать для себя.

Но в это воскресенье была полная тишина. Папа вздыхал, нервничал, угрюмо тряс непослушную фритюрницу. Потом бросил это дело и присел рядом со мной. Свободного места в прицепе было очень мало, поэтому папа сидел неудобно, упираясь коленями в подбородок.

– Что это ты делаешь, солнышко? – спросил он, наблюдая за тем, как я наклеиваю на зубочистки кусочки белой ткани.

– Пытаюсь соорудить жесткий каркас – фижмы для елизаветинского платья для моей вязаной слонихи, – ответила я.

– Глупые я вопросы задаю, – моргнул папа и погладил меня по голове. – Ты прелестная девочка, Флосс. И, слава богу, легко приспосабливаешься ко всему. Ну ладно, пусть эта чертова фритюрница поработает еще с полчасика, и, если так и дальше пойдет, будем закрываться. Сегодня весь город словно вымер.

Не успел папа это сказать, как к прицепу подошла пара и принялась стучать монетками по прилавку, привлекая наше внимание. Потом подошла еще одна пара, потом стайка девушек, а следом группа хулиганистого вида парней…

– Откуда вас столько вдруг взялось, ребята? – сказал папа, загружая картошку во фритюрницу.

– Здесь неподалеку у реки зеленая ярмарка, – сказала одна из девушек. – Мы ходили туда на концерт.

– Слышишь, пап, ярмарка! – воскликнула я, вскакивая на ноги.

– Это не наша ярмарка, милая, зеленые ярмарки другие, – ответил папа. – Устраивайся на своих подушках и попробуй уснуть. Похоже, ночь у нас будет долгая и беспокойная. Домой уедем поздно.

Я попыталась закончить фижмы для Эллерины, но они меня доконали. Я исколола себе пальцы и решила бросить это дело, а вместо платья с фижмами сшить мешковатые штаны, которые носили елизаветинские мужчины, но оказалось, что для плохо набитого вязаного Димбла выкроить их слишком сложно, поэтому я оставила и эту затею. Пожалуй, главным модельером для наших игр имеет смысл назначить не меня, а Сьюзен.

Я свернулась клубочком, закрыла уставшие глаза и попыталась уснуть. Но уснуть мне никак не удавалось. Возле прицепа становилось все более шумно, с зеленой ярмарки продолжали подходить и подходить люди.

Наконец я задремала, и мне начал сниться глупый сон, в котором я ходила вокруг Хэмптон-Корта вместе с Эллериной и Димблом, одетыми как придворные елизаветинской поры. Потом я сама каким-то образом превратилась в одну из шести жен Генриха Восьмого, но он сказал, что я ему больше не нравлюсь, и начал на меня кричать. Я побежала от него прочь, потому что знала, что случается с женами, которые перестали нравиться Генриху Восьмому. И тут за мной погнались его солдаты, и все они тоже кричали, кричали… Я вздрогнула, проснулась и почувствовала, что вся дрожу.

Я сказала себе, что это был только сон, что я в безопасности, в прицепе, рядом с папой – но крики продолжались. Я услышала, что папа тоже кричит, и выбралась из своего закутка:

– Папа? Что случилось, пап? С тобой все в порядке?

– Возвращайся назад, милая. Все хорошо. Просто кое-кто из парней ведет себя слишком нетерпеливо. Эй, парни, утихомирьтесь, я жарю так быстро, как могу. Это же не «Макдоналдс», это всего лишь я, так что подождите немного.

– Идиоты, – сказал высокий парень, который как раз спокойно ждал очереди, обнимая рукой свою подружку. – Не обращайте на них внимания, приятель. Вы прекрасно справляетесь со своим делом.

Я моргнула и протерла глаза. Мне показалось, что я знаю этого высокого парня. У него были длинные волосы до плеч, одет он был во все черное – черная рубашка, черный жилет, черные джинсы, – и почти на каждом пальце у него было большое серебряное байкерское кольцо.

– Это же Саул! – воскликнула я, вставая позади папы.

– Сядь, Флосс! Кто это, ты говоришь?

– Саул!