Юлия Яковлева: Дети ворона

— Да?

— Да.

В руке у нее был маленький чемоданчик в форме груши, там лежала скрипка. Танька шла с урока музыки. Ее учитель музыки жил недалеко, на Садовой улице.

Шурка мысленно выругал себя. Как он мог про это забыть! И как только она его заметила здесь, в сквере!

— Я, Таня, не по Невскому болтался, а приветствовал героев-папанинцев. Тебе не понять.

— Куда уж мне!

— Завидуешь.

Шурка тщательно облизал деревянную палочку от эскимо. Танька следила за его движениями. Ей не нужно было рассказывать, что эскимо было совершенно новым сортом мороженого, сказочно дорогим, и никто из ребят на их улице его еще не пробовал.

Он кинул палочку в урну.

Глаза у Таньки превратились в две щелочки.

— Всё маме с папой расскажу.

— Рассказывай, сколько влезет.

— И как ты деньги на мороженое украл, расскажу.

— Я украл?! — Шурка покраснел так, что жарко стало.

— А кто тебе в нос двинул?

Шурка вспомнил, как только что бился, чтобы добыть листовку для вот этой самой Таньки, и едва не заплакал от обиды.

— То-то, нечего сказать. Потому что украл! — Танин голос зазвенел. — Валька этот тебя научил. Поздравляю!

— А вот и нет!

— А вот и да!

— Меня, Танечка, мороженым угостили, если хочешь знать.

— Папанин угостил? — язвительно осведомилась Танька.

— Дура! Один человек.

— Врешь.

— Не вру В шляпе.

— Какой еще человек в шляпе? У него имя есть?

— Не знаю. Незнакомый.

— Совершенно незнакомый человек просто так угостил тебя эскимо? Вот чудеса! Глядите, граждане!

— Угостил. Свою порцию даже мне отдал. Вот так!

Танины глаза вдруг распахнулись. Из щелок превратились в два огромных зеленых крыжовника.

— И ты обе съел?

— А вот и съел.

Шурка с вызовом посмотрел на нее. Ну что теперь скажет?

— Шурка!

Шурка сложил руки на груди, придав лицу надменное выражение. Танька стояла с разинутым ртом, как громом пораженная.

То-то.

— Шурка… Ты что…

— Обе съел, — горделиво подтвердил он.

Таня со стуком уронила футляр.

— Шурка!

Теперь она не шутила.

— Это же наверняка был иностранный шпион. Диверсант, — прошептала Таня.

— Чего ты мелешь? — воскликнул Шурка, но внутри у него всё споткнулось. Незнакомец и впрямь был странный.

Шурка поднял футляр, стряхнул с него мокрый снег. Поставил на скамейку. Пусть Танька видит, что он, Шурка, не вредный. Не то что некоторые.

— Что он тебе сказал?

Сестра села на скамейку рядом. На лице ее Шурка видел тревогу. Таня не притворялась.

От ее тона Шуркина уверенность угасла, как политый водой костер.

— Он сказал… это… Что Папанин нарочно забрался на льдину, чтобы уплыть подальше из СССР.

Таня ахнула.

— Ты понял?

Шурка обмер. Теперь он понял. Обычный советский человек такое говорить не мог.

Ну Танька! Теперь всё, конечно, встало на свои места. Об этом предупреждали в школе. Об этом каждый день писали в газетах. Об этом постоянно твердило радио. Об этом говорили дома родители. У отца на работе даже арестовали одного. Диверсант. Вредитель. Шпион. Враг народа. И он, Шурка, только что его упустил.

Он испуганно посмотрел на сестру.

— Может, побежать и милиционеру всё рассказать? Мороженщик — он тоже подтвердит! Он описание внешности сможет дать.

Таня всплеснула руками. Схватила Шурку за плечи.

— Шурка, — прошептала она. — Мороженое… Ты точно видел, как он его покупал?

— Да. Вроде.

— Может, он его подменил в последний момент!

— Не выдумывай. Зачем ему?

— Отравленное! Мороженое, — Таня схватила его за руки. — Как ты себя чувствуешь? Живот? Болит?

— Нет. Да. Болит, кажется, — выдавил Шурка, чувствуя, как в животе всё сжимается.

— Надо немедленно вызвать скорую! Идем.

Таня вскочила, подхватила скрипку.

— Нет! — уперся Шурка. Остался на скамейке.

— Ты что?

— Не надо скорую. И милиционера не надо.

— Ты что, Шурка?

— Ты сама подумай. Я ведь этого шпиона упустил. Я сам виноват. Меня самого арестовать нужно. А не лечить.

Танька на секунду задумалась.

— Ты прав, — медленно произнесла она. — Пока об этом знаем ты и я.

— И мороженщик, — уныло напомнил Шурка.

— Он не в счет, — решительно отмахнулась Таня. — Он подумал, что это был твой папа.

— Танька… Я умру?

— Бежим скорее. Домой. Я знаю, что делать!

Шурка с надеждой смотрел на сестру. Ему как-то не верилось, что он, Шурка, может умереть. Но было не по себе.

Таня схватила его за руку.

— Сам идти можешь?

Шурка кивнул.