Юлия Яковлева: Дети ворона

Замечательная книга: точная, ясная, страшная, дающая надежду. И совершенно необходимая к прочтению — вовсе не только детям.

Смесь Варлама Шаламова и Аркадия Гайдара. Хорошая детская литература и история Большого террора.

Смелая, долгожданная, завораживающая сказка-быль о равнодушии, страхе, молчании взрослых и о мужестве детей, которые остаются детьми даже в самые тяжелые времена.

Шурка осторожно выровнял пальцем ряд: на рельсе лежали друг за другом гвоздь, медная монетка, гайка, еще гвоздь. Поднял голову.

Валька издалека помахал ему.

В воздухе пахло дымом, углем. Даже сероватые весенние облака, низко висевшие над городом, казалось, вышли из паровозной трубы. Темнели какие-то сараи и будки. Мигали семафоры. Время от времени гудки взрывали воздух, и слышался лязг сцепляемых вагонов. Земля была исчерчена рельсами. Черными промасленными клавишами уходили вдаль шпалы. Медленно катили мимо поезда: замедляли ход, подходя к перрону, или только разгонялись.

Как ни красив был Ленинград, а вокзал, вот эту скрытую от пассажиров его часть, Шурка любил больше всего.

Пути сперва шли плотно: металлическая река. Потом расходились где-то там, дальше, где уже не разглядеть. И потом бежали каждый в свою сторону по огромной советской стране. В Москву, Киев, Сталинград, Молотов, Ташкент, Киров, Владивосток, на Урал, в Сибирь, к горам и морям. Стоя на рельсах, Шурка всякий раз чувствовал их легкое гудение. Как будто рельсы были нервными нитями, и Шурка подошвами чуял, как гудели и жили далекие города.

Вальке, своему лучшему другу, он об этом не рассказывал: засмеет. Валька был человеком практическим. У него было пятеро младших братьев и сестер, вместе с матерью они все жили в тесной комнатке на улице Марата. Думать о глупостях Вальке было некогда.

— Ты чего, уснул? Я машу, кричу. А он ни гу-гу.

Валька подошел. Поставил на рельс ногу в грязном облупленном башмаке, осмотрел Шуркину работу и важно изрек:

— Не пойдет.

Двумя пальцами Валька растащил все вещицы подальше друг от друга.

— А то их в одну лепешку расплющит, — пояснил он.

На соседнюю рельсу Валька пристроил свое: несколько болтиков и гаек, оловянную пульку, гвозди.

Перепрыгивая через рельсы, мальчишки соскочили на насыпь и по чавкающему мартовскому снегу перебежали в кусты. Болтая, стали ждать, когда первый же поезд превратит их металлическое подношение в теплые, удивительно тоненькие бляхи.

— Тссс! — вдруг шепнул Валька.

Время от времени пути обходил сторож в замасленном тулупе и фартуке: ковырнет тут и там железным ломом, дальше пойдет.

Но это оказался не сторож. Милиционер в шинели, а с ним собака. Собака туго натягивала поводок и нервно помахивала пушистым хвостом.

— Овчарка, — сообщил Шурка. — Служебная.

Они глубже задвинулись в кусты, замерли.

Шурка смотрел, как его след наполняется серой водой. Кусты были голые и мало что скрывали.

Но то ли собака не ожидала найти тут двух мальчишек, то ли неохота ей было связываться с мелюзгой. Были у нее дела поважнее.

— Интересно, кого ищут?

— Может, карманника с вокзала.

— Кто знает, — веско заметил Валька. — Может, смотрит, нюхает, чтобы диверсант какой-нибудь не устроил крушение поезда.

Оба притихли.

Свистнуло. Клацнуло. Переменился сигнал семафора — с красного на зеленый. В мокроватом воздухе стал нарастать тяжелый грохот поезда.

— Товарный, — оповестил Валька.

Оба предпочли бы пассажирский. Они были легкие, эти веселые поезда с окошками, и после них в бляхе можно было угадать силуэт предмета: гвоздь превращался в грибок, а гайка — в шестиугольник.

Работая локтями и отдуваясь, медленно-медленно прошел мимо темно-зеленый паровоз. Потянулись коричневые, без окон, вагоны с замками на дверях и щелями — видимо, для воздуха.

— Ой! — едва не вскрикнул Шурка. Ему показалось, что в щели глядели глаза. — Видел?