Александр Власов - О вас, ребята

— Смоляков! — крикнул другой, странно знакомый голос. — Свои! Капитан Чухнин!.. Слышишь?

О смерти сестры Вася узнал от Любы здесь же, в пещере. Теперь у него не осталось в деревне никого. Даже изба и та сгорела дотла. Мальчик выслушал это известие с сухими глазами. За тридцать шесть часов он пережил слишком много, чтобы плакать еще раз.

— И Ерика нет! — чуть шевеля губами, произнес он.

— Не грусти, парень! — грубовато сказал капитан Чухнин. — Сиротой не останешься… Будешь с нами жить, с разведчиками! У нас и Мамка есть. Он тебя в обиду не даст — по себе знаю! А отцов и друзей — хоть отбавляй! Вся рота!

— Нет уж! — возразил Смоляков. — Отцом буду я…

Загер имел три слабости. Он преклонялся перед астрологией, составлял картотеку примет и любил высокую дородную Диану, носившую на ошейнике три медали. Во всем остальном он ничем не отличался от профессиональных палачей, возглавлявших фашистские концлагери.

Загер начал свою карьеру в Польше, получил железный крест за руководство одной из «фабрик смерти» и был переброшен с повышением в Баварию. Он направился туда с таким чувством, будто его ожидал заслуженный отдых на курорте. Ему предложили райское местечко: лагерь, где содержались только женщины и дети.

Специализация лагеря была продиктована чрезвычайной военной тайной. В центре баварских гор, вдали от населенных пунктов строился подземный завод. Гитлеровское командование придавало ему огромное значение. Были приняты все меры, чтобы сохранить строительство в строгом секрете. Фашистам пришлось отказаться от даровой силы пленных мужчин. Они сочли это слишком рискованным. На стройку согнали женщин и детей, отобранных специальной комиссией в различных концлагерях Европы. Даже Загеру не сказали, что это за завод, какую продукцию он будет выпускать.

В Берлине Загеру дали подписать особые условия. Из них он узнал, что за побег из лагеря хотя бы одного человека, он, Загер, будет лишен звания и предан военному суду. Но зато предотвращение побега расценивалось как высокая заслуга перед фатерландом.

Накануне отъезда к месту нового назначения Загер обратился к своему астрологическому справочнику, который предсказал долгую жизнь, чины и увеличение семьи. Над последним пунктом предсказания Загер задумался. Семьи у него не было. К любым наследникам он испытывал глубокое отвращение.

Но астрология не могла ошибиться, и Загер испытующе посмотрел на собаку.

— Ты помнишь мое правило? — сухо спросил он. — Никаких наследников! Это относится и к тебе. Принесешь щенков — утоплю…

Загер прибыл в лагерь днем.

Караул у временных казарм, выстроенных метрах в трехстах от густой колючей проволоки концлагеря, встретил его машину привычными возгласами:

— Ахтунг! Ахтунг!

На дорогу высыпал весь офицерский состав охраны.

Загер встал в открытой машине, картинно вытянулся, обвел холодным взглядом тупые лица почтительно остановившихся в отдалении людей и гаркнул:

— Хайль Гитлер!

— Хайль! — проревели офицеры.

— Гав! Гав! — пролаяла Диана.

Загер гордился тем, что научил собаку дважды тявкать после каждого фашистского приветствия.

Для гитлеровцев из лагерной охраны это было неожиданно. Но, увидев, что новый начальник погладил собаку и дал ей кусочек сахара, офицеры подобострастно заулыбались и сделали для себя первый вывод: хочешь быть на хорошем счету, — не вздумай пнуть собаку.

Второй вывод не заставил себя ждать.

Когда Загер вышел из машины и направился к казарме, впереди пробежала кошка. Он остановился, как-то по-особому чмокнул губами. Диана выскочила вперед, в несколько прыжков настигла кощонку, подмяла ее под себя и, выбрав момент, когда вихрь когтей немного утих, кусанула, звучно чавкнув челюстями. Выполнив приказ, она вернулась.

— Чья? — спросил про кошку Загер и, узнав, что она не имеет определенного хозяина, но чаще всего обитает в четвертой комнате, произнес: — Всех из этой комнаты — на фронт. Завтра.

Затем Загер приказал офицерам идти вперед и только после этого вошел в казарму.

Кабинет нового начальника находился в конце длинного коридора. Справа и слева темнели прямоугольники дверей. Белые эмалированные номерки комнат поблескивали над каждой дверью. Дойдя до комнаты № 13, Загер попридержал шаг, бросил на ходу: