Александр Власов - О вас, ребята

Добромамин знал это и правильно рассудил, что сейчас сон более необходим, чем пища. Ефрейтор посмотрел на нары.

— Хоть бы лег! Что за спанье сидя! — пробурчал он и вдруг увидел, что капитан сидит разутый. Запыленные сапоги и грязные портянки валялись рядом.

Ефрейтор даже крякнул от огорчения. Схватив свою шинель, он постелил ее на пол и по одной переставил босые ноги командира с холодной земли на сукно. Затем Добромамин еще раз осмотрел капитана, буркнул: «Ну, спи!» — и на цыпочках пошел к выходу.

Когда он уже поднимался по земляным ступенькам, сзади раздался громкий скрип и грохот упавших ящиков. Связной обернулся. В землянке было темно. Капитан что-то мычал недовольным, сонным голосом. Над столом совершенно необъяснимым образом светилась широкая щель. На фоне этой светлой полосы показалась голова капитана.

— Пригнись! — закричал ефрейтор и бросился вниз. Ему казалось, что из светящейся щели сейчас раздастся выстрел и командир будет убит. Связной облапил полусонного капитана и силой пригнул его книзу.

— Ты… Ты, Мамка, чего? Обалдел? — рассердился Чухнин, окончательно придя в себя. — Почему темно? И что это все…

Он не закончил — увидел светящуюся в темноте щель. Свет мигнул, показалась чья-то тень, и кто-то крикнул из-за стены:

— Эй! Свои иль чужие?.. Отвечайте, а то гранатами закидаю!

Все это было настолько непонятно, что и командир и его связной ничего не ответили.

— Слышите? — снова раздалось из-за стены. — Считаю до трех!.. Раз!..

На последнем слове голос сорвался от напряжения, за стеной закашляли.

— Никак шкет какой-то? — удивился ефрейтор и закричал: — Я вот тебе дам гранаты, шельмец! А ну, вылазь живо!

За стеной замолчали. Свет пропал.

Вася задул свечу и прислушался к выкрикам, доносившимся из щели. Ефрейтор Добромамин сыпал такими забористыми, чисто русскими словечками, что ошибиться было невозможно — подземный ход привел Васю к своим.

— Хватит! — остановил поток солдатского красноречия капитан Чухнин. — Дай, я поговорю… Эй, ты! Гранатометчик! Вылезай, пока не поздно!

— А вы помогите! — ответил Вася. — Заело камень… Подтолкните от себя!

— Действуй! — приказал капитан Добромамину. — И свету дай! Посмотрим, что за гость из тартарары!

Ефрейтор нащупал потухшую коптилку, зажег ее, отодвинул от стены опрокинутые ящики, служившие столом, и потянул за скобу, торчавшую из камня. Плита со скрипом сдвинулась — щель расширилась. Капитан вынул пистолет из кобуры и приблизился к образовавшемуся лазу. Но Вася появился не сверху, а снизу, из-под камня, который встал ребром. Мальчонка такт торопился, что уткнулся головой в колени ефрейтору. Добромамин отскочил с испуганной руганью, а Вася поднялся на ноги и огляделся.

— Верно… свои… — произнес он и вдруг разрыдался; и долго удивленные разведчики ничего не могли добиться от него. Всхлипывая, мальчик повторял только одно слово — Ерик…

Наблюдательный пункт — место, как правило, неспокойное. Противник постоянно охотится за наблюдателями. Никому не хочется, чтобы чужие глаза выведали тайны обороны. Дом с высокой крышей, отдельные, возвышающиеся над лесом деревья, высотки, господствующие над местностью, — все так называемые объекты, удобные для наблюдателей, почти ежедневно подвергаются обстрелу.

Был у гитлеровцев прекрасный наблюдательный пункт — колокольня. Расположенная на бугре, высокая, она давала возможность глубоко заглядывать в расположение советских войск. И, как ни странно, в эту колокольню ни разу не попал ни снаряд, ни мина. Фашисты не понимали, в чем дело, пока кто-то из офицеров не объяснил, что колокольня древняя и представляет для русских большую историческую ценность.

Наблюдатели и корректировщики поселились за старыми каменными стенами прочно и удобно. Они чувствовали себя в полной безопасности.

Когда взвод разведчиков проник подземным ходом в подвал колокольни, свободные от дежурства на НП гитлеровцы и повара трех кухонь, прятавшихся за колокольней, собирались ложиться спать. Один из фашистов уже лежал и пиликал на губной гармошке. Остальные подпевали хриплыми, нестройными голосами.

Капитан Чухнин подождал, пока последний солдат взвода не пролез через узкий лаз тайного входа. Разведчики бесшумно окружили центральный отсек, в который вели четыре низкие сводчатые арки.

— Прекратить концерт! — негромко, но внятно произнес по-немецки капитан, появляясь в центральном отсеке.