Александр Власов - О вас, ребята

— Что после эстакады делать будем? — спросил Матюха.

— Работа найдется! — ответил Тимошка.

— Походик бы какой-нибудь… — мечтательно произнес Матюха. — Разведочку бы, да с боем!.. Ведь есть же счастливчики — живут где-нибудь на границе или в Средней Азии! Там басмачей, говорят, уйма! Только и слышно: «Бах! Тарабах! Бух!»

— Тебе, бы только драться! — неодобрительно заметил Тимошка.

Матюха оскорбленно фыркнул, но ответить не успел.

— Смотрите-ка! — крикнул кто-то из первой десятки.

Отряд в это время, обогнув холм, снова выходил к реке, над которой плавала пелена темно-бурого едкого дыма. Низко стелясь над водой, по мелкой речной ряби скакали огоньки. Они еще не набрались сил — были робкими и нестрашными. Но с каждой секундой огонь расширялся и вырастал.

— Нефть горит! — догадался Матюха.

— И плывет! — добавил Тимошка. — На эстакаду плывет! По течению!

Как только он напомнил про эстакаду, все посмотрели на нее и растерялись. Река неумолимо несла горящую нефть на деревянные стояки, поддерживавшие нефтепровод. До них оставалось метров двести.

Все глаза уставились на командота. Но Тимошка так и не подал никакой команды. Он подпрыгнул, чтобы сразу набрать скорость, и понесся по берегу к эстакаде. Красные Пчелы кинулись за ним.

Никто не знал, что они будут делать, как станут бороться с плывущим по реке огнем. Но это пока не тревожило мальчишек. Им казалось, что главное — добежать до эстакады раньше огня, как будто одно их присутствие могло потушить пожар. И они бежали со всех сил.

У берега стоял длинный бревенчатый плот, на котором строители перевозили трубы. С этого же плота ребята обшивали эстакаду досками. Когда Тимошка добежал до нефтепровода и прыгнул на плот, между стеной огня и эстакадой было не больше ста метров. Единственный способ борьбы представлялся командоту таким: все они заберутся на трубу с ведрами и веревками, будут черпать воду из реки и непрерывно поливать деревянные опоры. Тимошка не подумал, смогут ли ребята вынести жару и дым, когда под эстакадой поплывет пылающая нефть. Он боялся другого — хватит ли ведер и веревок. Конечно, ведер не хватит! Их всего пять!..

Подбежали остальные мальчишки.

— Давай! Давай! — услышал Тимошка и понял, что кто-то уже придумал, как можно предотвратить опасность.

Замелькали шесты. Десятки рук ухватились за натянутый поперек реки канат, и длинный плот отчалил. Нефть шла у противоположного берега. Тимошка догадался, в чем заключается чей-то остроумный план. Надо было перегнать плот через реку, уткнуть его в берег с таким расчетом, чтобы течение занесло нефть в искусственный заливчик, образованный длинными бревнами плота. Тогда огонь не дойдет до эстакады. Зажатая между берегом и плотом нефть сгорит, не причинив вреда нефтепроводу.

— Жми-и! Давай! — неслось над рекой.

Журчала вода, шуршал под ладонями канат. Когда проплывали у средней опоры эстакады, кто-то из мальчишек с радостью закричал:

— Дождь!

Все головы с надеждой запрокинулись к небу. Там не было ни облачка. Зато ребята обнаружили новую беду. Сверху, из трубы била струйка нефти. Ее брызги в горячке и приняли за дождь. Но сейчас никто не задумался над этим. Плот шел все быстрее и, наконец, врезался в берег. Корму подтянули навстречу течению и стали закреплять неуклюжий бревенчатый корабль, втыкая в дно реки длинные шесты.

Еще не все было сделано, а стена огня достигла плота, который на треть ширины перегораживал реку. И сразу пахнуло нестерпимым жаром. Все потонуло в жгучем едком дыме.

Ребята попадали на бревна, оглушенные и растерянные. Они знали, что стоит перебежать по плоту на берег, как весь этот ад останется позади. Но их мучило сомнение — удалось ли задержать нефть? И они продолжали лежать, отрезанные от всего мира огнем и клубами дыма. Страх подкрадывался к ним.

Наконец, откуда-то с берега донесся звон колокола заводской пожарной дружины.

Нефтепровод был спасен. Кто придумал перегородить реку плотом, — так и не узнали. Зато все в один голос решили, что поджог был совершен бойскаутами. Помнили ребята, как нэпмановские сынки год назад опрокинули в реку бак с мазутом.

В двенадцатом часу ночи старый Граббэ с тревогой услышал требовательный стук в дверь. Милиционера впустили в квартиру. Сохраняя холодный и надменный вид, Граббэ сунул руки в карманы пижамы и крепко ухватился за свой живот. Он чувствовал себя так, будто его сердце стало опускаться вниз.