Встретив однажды на участке Колю Савельева, он спросил его без задней мысли:
— Ну как пашешь, механик?
— Во! — показал Коля большой палец. — А у тебя как?
И вот тут, с мыслью совсем иного рода, Алексей ответил фальшиво:
— Да ничего. Все в норме. Доволен пока.
На самом деле он был очень многим недоволен по работе. Шел второй месяц трудового стажа, а напарники до сих пор обзывали его по-всякому, как и в первый день. Старик пробовал оправдаться, если замечал мальчишескую обиду. Он говорил примирительно:
— Брось ты, сынок. Чего злишься? Не дело. У нас привычка такая, все так зовут молодых. Унижать тебя никто не собирается. И плохого никто не желает. Ну разве я плохо отношусь, скажи? И Галай… Он только на язык вредный. Дворянинов — вообще душа нараспашку, мухи не тронет. О багере я уж не говорю…
Однако, по мнению Алеши, это были одни слова. В действительности механики не только шпыняли дурацкими прозвищами, но даже придирались без всякого повода и гнали от работы: мол, руки-крюки, лучше уйди. Галай так совсем распоясался однажды. Тогда понадобилось завести дизель на плавучем кране, и вот Алеша взялся за это дело. Он уже видел не раз, как его заводят, дизель. Ну и попробовал — чего такого? Правда, пускач не застрекотал мгновенно, только ведь у других тоже не всегда с пол-оборота выходит. В конце концов завел бы и Алеша — подумаешь, хитрость! Но тут подлетел Галай.
— Да скройся ты с глаз моих, бес гривастый! Не можешь — не лезь! — заорал.
Алеша взорвался:
— Не смейте! Как вы смеете?
Галай сбычил голову, шагнул вплотную, произнес тише, но со зловещей растяжкой:
— Чи-во-о? Ко-му-у? — и схватил Алексея за грудки.
Хорошо, вмешался Дворянинов. Он прыгнул на площадку крана прямо с борта земснаряда, всунул весло своей ладони меж враждующих сторон и разгреб их без усилия — направо, налево.
— Цыц! — крикнул при этом. Подумав, добавил: — Боксеры! — И захохотал.
В тот день Алексей старался уединиться после стычки: сидел в машинном, невзирая на грохот, сидел на рефулере, обозревая водную гладь. Позднее такая отстраненность вошла у него в привычку. И не потому, что помнил зло или не терпел досужего соседства со старшими — это не главное. Просто, помимо этого, наедине с собой было интересней и полезней: подумать можно, почитать.
Чтобы пустые часы дежурства, особенно в ночь, не пропадали совсем бездарно, стал Алеша прихватывать книги на работу. Когда случалось свободное время, механики оголтело долбили стол домино-шинами, электрик рукодельничал что-то, ну а Губарев пробавлялся всевозможной литературой — как развлекательной, так и серьезной, в зависимости от настроения и советов Марины, в основном. Только за летние месяцы прочел он Дюма, Булгакова, Джойса и даже пару книжек по философии одолел.
В ночную смену разрешалось вздремнуть немного, и все этим пользовались поочередно, лишь Алексей не пользовался — читал. Однако и здесь получилось неладно. Механики косились и ворчали при виде неурочного занятия. А старший электрик, застав как-то Алешу с книгой в машинном, заговорил напрямик:
— Художественная?
— Она самая, — крикнул он, ничего не подозревая.
— Нельзя, — коротко и ясно изрек Дворянинов.
— Почему?
— Не положено, — расхохотался верзила-электрик и ушел.
Объясняться в машинном было трудно, зато после Алеша узнал подробности нелепого, на его взгляд, запрета. Обедая в кубрике, он сказал сразу всем:
— Странно. Сидеть сложа руки положено. А то же самое с книгой — почему-то нет. Кто это выдумал?
На него посмотрели, как на сумасшедшего. Дворянинов ответил на сей раз без смеха:
— Во-первых, сложа руки ты должен смотреть за приборами. Во-вторых, техническую книгу держать разрешается. Кроме художественной.
— Еще нелегче, — удивился Алеша. — Какая разница?
— Один ревет, другой дразнится, — влез в разговор Галай.
— Но ведь в любом случае книга есть книга!
— А приказ есть приказ! Нагрянет начальство…
— Глупый приказ! — решил Алеша.
И тогда Старик, строго взглянув на непокорного мальчишку, сказал:
— Тебя не спросили, салага! Вот будешь начальником — издавай умные приказы, дай бог. А пока подчиняйся и со старшими не спорь.
Спор Алеша прекратил, подчиняться и не подумал. Он без сомнения считал: не человек для закона, а закон для него. Все на свете должно быть разумным, и руководящие установки тоже. И уж если существует производство, где во время работы выкраиваются свободные минутки, то любой гражданин вправе пользоваться ими по своему усмотрению. А с глупостью надо бороться, противостоять. Разве не так? Короче говоря, Алексей продолжал читать на земснаряде, усугубляя тем самым и без того нелестное мнение о себе.
Читать дальше