Николай Кузьмин - Где найдёшь, где потеряешь (Повести)

Игорь и Саша, шагая рядом, тоже высказывались по поводу фильма, но никого не пихали при этом. А Борька в мальчишеском восторге незнакомого гражданина с разгона толкнул, потом гражданке на пятку наступил, потом еще что-то… Наглядно изображая киноудары, не внемля замечаниям о невоспитанной молодежи, он все кричал:

— Раз! Р-р-раз! Я-а-а! Вот была битка, четкая битка, правда? В наших картинах так не умеют. Не умеют у нас так, да? А тот, этот, как его? Ну, которого ранили исподтишка… Помнишь, Сашка? Лось, ты обратил внимание, запомнил?

Лось, он же Игорь по-настоящему, снисходительно рассмеялся:

— Помню, помню. Ты уже весь бок мне отбил, кончай.

По-баскетбольному рослый здоровяк, он имел основание подтрунивать над своим малогабаритным товарищем. Борька хоть и ровесник — оба пойдут в десятый, — но о таких, как он, шутят: мол, от горшка два вершка. А шума от него — ого! Откуда что берется?..

— Помнишь, как он со скалы?

— Хорошо, хорошо. Не надо встречных сшибать.

— Встречные, поперечные… Эх ты, флегматик. Я тебе про такую жизнь говорю, а ты…

— Про жизнь? — Игорь удивленно поднял брови.

— А что, — вставил Саша Донец веско, — разве нет? Есть чему позавидовать. Впечатляет. Но вообще-то мне больше драгоценности понравились. И валюта — такие пухлые, румяные пачечки.

Тут Борька снова заорал:

— Плешь! Барахло! Лучше всего он со скалы махнул!

А Игорь заметил:

— Ага, великолепно. Если б еще правдоподобно получилось, — и серьезно продолжил: — Пародия неизвестно на что и зачем. Одни трюки, жизнью там и не пахнет.

— Это для тебя, — с раздражением Саша сказал. — У тебя взгляд на жизнь копеечный. А там — миллионы. Да с такими деньгами…

И Борька его поддержал:

— Тебе не пахнет, Лось? Не пахнет, да? Ну и смотри в кино бытовщину. Смотри, как Петров два производственных плана дал, а Иванов недовыполнил, зато выступал в самодеятельности. Это?

— По-твоему, приятней дикие убийства смотреть?

— Да почему дикие? Какие дикие? Борьба за существование, за свою честь. Все в норме!

В разногласии и спорах, из коих должна была родиться истина, но не родилась, дошли они до дома, уселись на скамейке во дворе. Спешить некуда, чем-то заняться — не время, вечер уже наступил. И он был хорош, этот теплый августовский вечер. Для города хорош, для троих на скамье. Они даже приумолкли, притихли, зачарованные прельстительной обыденностью. Старый петербургский дом знакомо ограждал ребят шестиэтажной замкнутой громадой. Уютно горели разноцветные окна. Квадрат белесого неба привычным экраном висел над головой. И гуляла по асфальту самостоятельная, невозмутимая кошка.

— Там тоже была ночь, да? Путевая ночь, правда? И море. — Борька сладко вздохнул. Не слыша возражений, добавил: — А вы говорите.

Подначка не сработала, не ответили ему. Игорь, откинувшись на спинку, сосредоточенно изучал небосвод, Саша раскуривал сигарету. Молчание затягивалось, Борьку изводя. Он ерзал: просмотренный фильм не давал покоя. Игоря и Сашу кинодеяния также затронули, хотя и по-разному. Ведь известно: каждый видит и понимает лишь то, что склонен видеть и понимать. И вот тут необходимы пояснения.

Прежде, всего несколько месяцев назад, Саша Донец почти не знался с Игорем и Борькой. Прежде он водился с парнями постарше, а настоящих товарищей у него не было давно. В техническом училище занимался Донец, что называется, из-под палки и потому не ладил с коллективом. Когда же отмаялся там и приобрел с грехом пополам профессию электромонтажника, то и вовсе оказался в пустоте. Случайные знакомцы, с которыми выпивал или куролесил в парке со скуки, незаметно иссякли, запропастились куда-то. Впрочем, ходили слухи: Крот женился, Башка угодил в тюрьму…

В общем, начиная с весны затосковал Саша, почувствовал себя неприкаянно, гадко.

— Саша, Сашенька, — нередко поучала мать, — говорила тебе: подавайся в торговлю. Говорила, ну? Вон Сердюков твой — кум королю. А ты что? Ни рыба ни мясо. Монтажник, извини за выражение. Ну? И всякий день пятерку клянчишь. Хорошо?

И отец, человек ужасно деловой, занятой, нервный, бросал иногда в порядке эпизодического воспитания:

— Балбес! Я в твои годы матери помогал, сестер обеспечивал. Бездельник! Я в двадцать шесть лет уже машину купил…

В иной манере, но все о том же беседовали с трудным подростком и раньше, и в последнее время. Беседовали в «Инспекции по делам несовершеннолетних», изловив как-то на мелком бизнесе с жевательной резинкой. Потом — в училище, потом — на производстве, где Донец появлялся не чаще дождичка в четверг. А ему — что с гуся вода. Он даже гордился, что умеет жить безнаказанным лоботрясом.