Николай Кузьмин - Где найдёшь, где потеряешь (Повести)

А тот рассуждал и рассуждал, мельтеша белыми пальцами:

— Да, Васенька. Дети не от совести рождаются, а сами. И не воруешь ты просто со страху, мой дорогой. Напугали тебя в тюрьме…

— Ну и что? — прохрипел пьяница. — Нехай будет так.

— А раз так, — удовлетворенно сказал Живоглот, — тогда разговор иной, без принципов разных. Тут надо думать, а не теряться со страху, голубок. Ежели с пьяных глаз — цап, граб! — ну и поплыли. А у меня — я ж объясняю — научная организация, случайность исключена. Вспомни о нераскрытых преступлениях.

— Ну?..

— Вот тебе и гну! А в колониях кого больше?

— Да ладно…

— Правильно! В основном они. Что это значит? Значит, они всегда горят. Сколько раскрытых преступлений, столько их и сидит. А нераскрытые — кто? Ты вникни, кто — нераскрытые? Это те, кого там мало, запомни. Это я, ты и другие ушлые старики.

— Вперед чего дашь? — задыхаясь, спросил Василий.

— Вперед? А ничего, ни гроша. Все на месте, из рук в руки.

— Дай хоть десятку, — испитая физиономия Василия мучительно покорежилась. Он приподнялся, готовый, кажется, на колени упасть. — Десятку, Костя! — Его губы синели. — Десятку, — голос срывался. — Ну, пятерку! Пятерку! Не видишь, ломает меня…

— Берешься за дело? — Живоглот встал со скамьи.

— Трешку! Дай трешку! По старой дружбе кинь на бутылку!..

— По дружбе? — зло рассмеялся Живоглот. — Это кто ж кому друг? Ты удавил бы меня, разве не знаю. По дружбе лапу сосут, а получают по заслугам, запомни. Берешься?

…Была летняя ночь — сплошная идиллия!

Полнотелая луна экстравагантно купалась в звездном небе, кокетливо туманилась, ныряла в декоративные тучки и снова сияла, светила во всю мочь. Умиротворенно звенели цикады. Неузнаваемые птахи тиликали. И плыла чарующая мелодия леса. А на пригорке одиноко торчал рекламный загородный домик. Вокруг цветы произрастали, как полагается. Словом, покой и благодать!

Но вот в самую распрекрасную минуту грянули выстрелы…

Кто-то истошно завопил, кто-то рухнул в потемках дома. Удары, грохот и треск! Опять выстрел! Снова леденящие душу крики… Потом они выпрыгнули через окно: один с чемоданчиком в руке, другой с пистолетом. Побежали и скрылись в кустах. И тогда в оконном проеме возник окровавленный человек. Он пальнул из ружья вслед грабителям и тут же замертво повалился…

А налетчики уже в машине, которая поджидала на дороге. Едва их приняв, она сорвалась и помчалась — помчалась по ночному шоссе, закладывая ошеломительные виражи, взвизгивая тормозами…

После этого они очутились в просторном и мрачном помещении с громадным креслом посредине. В кресле сидела женщина чрезвычайной красоты и с жуткими сатанинскими глазами. Она сказала:

— Итак?..

— О'кэй, госпожа! — ответил один из вошедших.

— Все здесь! — тряхнув чемоданчиком, добавил второй.

Женщина усмехнулась как сама смерть.

— Что ж… А теперь, — кивнула в сторону, — взгляните туда. То, что вы принесли, по праву принадлежит ему. Это он! Узнаете?

Грабители повернулись. Они повернулись и увидели молодчика с наведенным автоматом. Он был могучий, прекрасный, со смелым лицом. Он жевал резинку и, разумеется, улыбался.

Дальше творилось невообразимое. Детям до шестнадцати лет тут делать нечего. А от шестнадцати — в самый раз, только держись! Потому что градом сыпались пули. Взрывались, кувыркались, летели под откос шикарные автомобили. Шел беспрестанный мордобой с великолепными нокаутами, бросками через бедро и тому подобными вывихами. Ко всему прочему, по ходу дела мелькали соблазнительные пачки денег и груды ослепительной бижутерии, из-за коих вся заваруха, грохот и беготня…

В общем, фильм необыкновенный — кто понимает, конечно!

В должный момент он и она, прогуливаясь по берегу лазурного моря, запели что-то восточное, безразмерное, и тогда Саша Донец покосился на Борьку, который слева сидел. Борька обалдевал, страдал, кипел мужеством, ужасался. Челюсть его ходила ходуном. Саша глянул направо, на Игоря. Тот смотрел киноинтриги с усмешечкой, вроде бы даже иронической. «Умничает, — недовольно решил Саша, — делает вид. А может?..»

Додумать он не успел, поскольку на берегу лазурного моря показались четверо вооруженных. А герой гулял и пел там, извините, без штанов. Только в плавках — оружие на катере вместе с костюмом осталось. Героиня тоже в купальнике подпевала. Из чего стрелять? Как спасаться?

А эти мерзавцы уже нацелили свои пистолеты…

— А он-то, а он-то, он как тому врежет, бенц! — взахлеб тараторил Борька по пути домой. — Бенц, бенц! Ой, извините, — это прохожей старушке, задев ее нечаянно рукой.