Николай Кузьмин - Где найдёшь, где потеряешь (Повести)

— Ты кончай ржать в темноте! — прикрикнули на электрика. — Ты давай свет, а потом ржи. Нырнем тут из-за тебя, и амба!

Свет Дворянинов дал — несколько аварийных лампочек в разных концах. Затем протопал на корму налаживать прожектор. Старик тем временем принес из машинного три фонарика и карандаш. Галай сбегал еще за одним ключом, которым откручивать фазы электропитания.

Пока шли эти сборы, Алексей безучастно под навесом стоял, хоронился от дождя. В душе он проклинал и земснаряд, и осеннюю свистопляску природы.

Осторожно, страхуя друг друга, спустились на первый понтон. Он ходил ходуном, взбрыкивал на волнах, лязгал чашками труб, гремел цепями. Точно так же вели себя и прочие звенья рефулерного строя: дергались, рвались какой куда, а по ним то и дело шипящие валы перекатывались.

— Не спеши, только не спеши, — поучал Алексея Старик. — Следи за волной. Пережидай. Пережди, а потом уже прыгай.

Они прыгали, прыгали не один десяток раз. Дворянинов шаг за шагом высвечивал с кормы эту принудительную акробатику. Прожекторный луч дробился, ширился, отражаясь в брызгах и дожде, а потому видимости вокруг было достаточно. И Алеша заметил: некоторые цепи вывалились из гнезд, кое-где на шаровых соединениях болты уже срезало. Лихо! Он даже не верил глазам. Его поразила силища шторма. Ведь накидные болты в два пальца толщиной! А смотри — будто спилены ножовкой или каким-то гиперболоидом…

Когда достигли крайних плотов, Галай неуверенно сказал:

— Кто полезет на стационар? Тебе, салага, придется.

— Ну, конечно, — буркнул Алеша в ответ, — больше некому.

Ему не хотелось ни лезть наверх, ни работать вообще сегодня. И все же, огрызнувшись, он шагнул к концевой трубе, оседлал ее, начал взбираться, точно играл в чехарду, опираясь руками, подпрыгивая. Преодолев по наклонной шестиметровый провал над водой, открыл распаечный ящик, сунулся туда с головой, долго орудовал ключом на ощупь.

— Ты фонариком-то посвети, — советовали механики снизу.

— Ай, да ну вас! — злился он, — Тут все заржавело, забито…

Наконец открутил последнюю гайку, вытащил кабель, зажал его в руках и под мышкой. Потом, елозя по шершавому металлу, сполз потихоньку обратно, задом наперед. Его подхватили, приняли вместе с грузом. Между прочим, земснарядовский электропровод — он в руку толщиной — почти на полпуда тянет в каждом метре.

Дальше работали сообща. Запеленали, как положено, фазные концы в брезент, примотали эту куклу проволокой к доскам настила на предпоследнем понтоне. Последний оставался на месте, под наклонной трубой. Все прочие, отвалив от берега, должны были совершить в заливе тот самый маневр, ради которого мокли и мерзли гидромеханизаторы на рефулере.

До маневра вереница плавучих подушек тянулась от земснаряда к стационару наперерез волне, что и грозило ей разрывом. По замыслу, дабы не подставлять боковому напору эту заградительную цепь, ее следовало отпустить с одного конца, позволить развернуться и лечь на воде в угоду стихиям. Оно бы и вышло, как всегда, — будь шторм несколько послабей, да не замешкайся Старик на середине, да не поторопись Галай на концевом… Ну, это долго, трудно и не так уж интересно объяснять всю технологию крушения. А в общем, порвало рефулер. Порвало в заякоренном месте недалеко от хвоста, стремительно рванувшегося в море по ветру.

— Эй! Беги, беги, обрыв! — панически завопил Старик.

Но вопил он зря, ибо Галай с Алексеем уже все видели сами. Они припустили со всех ног — насколько позволяли качка, мокрый настил, слабый свет и клокочущие пеной промежутки между понтонами. Галай, конечно, лидировал — опыт подгонял, не впервой. Когда он перемахнул границу беды, обреченный кусок рефулера еще держался одной цепью и кабелем. Цепь натужно спускала из гнезда крепления звено за звеном, кабель каменел на пределе растяжки. Однако такое положение дарило достаточно времени, Алексей свободно мог перебежать. Но он не перебежал! Вместо того чтобы скакнуть через последний водораздел, он встал и раскорячился над вторым ящиком с контактами электропроводки.

— Гривастый! — заорали механики дружно. — Брось! Бросай! Прыгай, прыгай, пока не поздно!

Между тем стало ясно, чего хочет, почему тормозится гривастый на отторгнутой стороне. Там, во всю длину девяти понтонов да еще с запасом, который сняли со стационара, да еще с двумя распаечными коробками в придачу, оставался дефицитный, страшно дорогой кабель — метров семьдесят, пожалуй. Но оставался-то он в целости временно, пока не выскользнули из-под него доски настила. А то, что они выскользнут, уплывут сейчас в море, было несомненно. И тогда все электрохозяйство пойдет ко дну. Поэтому Алексей надумал отсоединить тот метраж дефицита, который был распластан по понтонам, приговоренным к дальнему плаванию. И отсоединил успешно…