Сергей Никитин - Большой путь

— Меня брат устроит, — похвастался Пашка, но все-таки ему сделалось очень неприятно от слов Семена.

Они пошли рядом по скользкой дороге к общежитию. Семен рассказывал:

— Работы много. Сейчас небольшой перерыв, и опять — на лед. Будем третью нитку дюкера сваривать, как только шоферы трубы подвезут…

— Что это за дюкер? — спросил Пашка.

— Эх, ты! Отстал от жизни.

И Семен начал подробно рассказывать о дюкере. Уже у самой двери общежития Пашка спросил:

— А нельзя в сварщики поступить?

Семен даже нахмурился.

— Нет, нельзя. Учиться долго нужно.

В общежитие Пашка не пошел. Крадучись, чтобы не встретиться с Лодыгиным или Смирновым, пробрался он снова на берег. Но там никого не было, все, пользуясь короткой передышкой, разошлись отдыхать. Тяжелый намокший ветер упруго толкал в грудь, ерошил воду в длинной, через всю реку, проруби, или «майне», как оказал Семен. Шурша, сползал с крутого берега снег.

Одиноко стало Пашке и жалко себя. Никто не понимает его, гонят, словно он задумал что-то плохое. А он ведь просто, как и все, хочет работать на стройке, помогать великому делу. Маленький! Ну что же! Разве слабее от этого желание быть здесь?

Ветер разрывал серые облака, низко нес их над землей, в промежинах открывалось голубое солнечное небо. Неподалеку от Пашки сел крупный блестящий грач. Крепким носом деловито ткнул грязный комок снега, склонив голову набок, и посмотрел на Пашку круглым глазом, словно спрашивая: «Не тронешь?». Решил, что не тронет, и крикнул на своем грачином языке. Тотчас же слетелись еще грачи, начали долбить носами комки снега, вскидывая их и разбивая.

Пашка, задумавшись, стоял так тихо, что грачи не боялись его, подходя совсем близко…

На обратном пути Емельянов перед спуском на лед остановил машину. Дорога была залита мутной водой, отсвечивающей яркими бликами. Водитель посмотрел из-под руки на далекий правый берег, — черными точками виднелись на нем люди. Они ждали возвращения машин.

Емельянов нажал стартер и плавно вывел машину на лед. Ничего, держит. Вода, переполняя колеи дороги, разливалась по сторонам. Приподнявшись с сидения, Емельянов посмотрел в заднее окно. Машины его бригады одна за другой спускались к реке. Те, которые уже были на льду, казались плывущими по воде.

А на берегу в это время инженер Смирнов настойчиво вызывал по телефону кабинет начальника строительного района.

— Поймите же, мне срочно, — убеждал он телефонистку.

— Всем срочно, — ледяным голосом отвечала она. — Ставлю вас седьмым на очередь.

— Нет уж, вы, пожалуйста, пропустите меня без очереди.

— Не могу.

— Но вы поймите, — они уже едут…

— Едут? — быстро спросила телефонистка мгновенно потеплевшим голосом. — И Коля едет… То есть товарищ Емельянов?

— И он едет.

— Включаю.

— Василий Никанорович. — сказал Смирнов, возвращаются.

— Я иду, — коротко ответил Лодыгин.

В этой суматохе, загоревшись общим возбуждением, метался Пашка. Ему хотелось забраться повыше, чтобы видеть весь плес Волги и вереницу машин на нем. Он забрался на бугор земли, но мокрая — она оползала под ногами, и Пашка съезжал вниз. Только перемазался весь в глине.

Головная машина пошла вдоль берега, повернулась боком, и все увидели, что в кузове у нее не три трубы, а — пять. Остановив машину, из кабинки выскочил Николай — потный, без шапки, со спутанными волосами. Сразу было видно, что досталось человеку!

К Смирнову подошел Лодыгин, поздоровался с рабочими. Продолжали прибывать машины, и на каждой было по пять труб. Не скрывая своего торжества, Смирнов взглянул на начальника что, мол, я говорил тебе, Василий Никанорович?

Рабочие стали сгружать трубы. И сразу всем, стоявшим на берегу, нашлось дело: электросварщики наладили свои аппараты и стали брызгать вокруг дюкера синими искрами; водолазы, завинтив шлемы, ушли под воду готовить для него «постель»; шоферы снова сели в машины. И только Пашка остался стоять, как стоял, — вымазанный в глине.

Емельянов разговаривал с Лодыгиным и Смирновым. До Пашки доносились их слова.

— Тяжела дорога? — спросил Лодыгин.

— Ничего, — ответил водитель, — лишь бы Волга простояла еще денек — другой.

— Не рискуйте очень-то, — тихо посоветовал начальник, и Смирнов тоже сказал:

— Смотри, Емельянов, осторожней.

Тот улыбнулся, пожал обоим руки и направился к машине. Тогда Пашка, сорвавшись с места, кинулся к брату, горячо зашептал:

— Слушай, братуха, возьми меня с собой. Не останусь я тут один, возьми.