Валерий Мусаханов - Там, за поворотом…

Домой мы возвращались возбужденные и веселые: было радостно оттого, что Федя остался жив на войне, что мы снова встретились.

На следующий день, ровно в пять часов вечера, мы были у ворот под лепными лошадиными головами. Вело-мото мы прислонили к красной кирпичной стене, и он стоял, такой блестящий, голубой, и на улице казался совсем маленьким.

Кирка попросил пожилую женщину-вахтершу позвать Федора, и мы стали ждать.

В ворота гаража, возвращаясь с работы, въезжали чумазые самосвалы. Федор вышел из ворот в промасленном комбинезоне, с черными от мазута руками.

— Здорово, мотоциклисты, — весело крикнул он. — Погодите минут пятнадцать, я закончу тут и посмотрим, — он бросил беглый взгляд на вело-мото и улыбнулся: — О, в порядке машинка, совсем новая, — и ушел.

Я смотрел, как он проходит широкую арку, чуть сутулясь и широко размахивая руками, и комбинезон у него издали был похож на кожаный.

— Как думаешь, заведет? — спросил Кирка полушепотом.

— Конечно.

Я сразу поверил, что Федор может все.

Уже стихло в гараже, перестали подъезжать грузовики, и закрыли тяжелые чугунные створки ворот.

Федор вышел в том же комбинезоне, с железной коробкой в руках.

— Давайте вашего конька, — он положил коробку на асфальт, раскрыл, и я увидел, что в ней гаечные ключи и отвертки. — Ты, Кирилл, покрепче, — держи за руль и прижимай, чтобы заднее колесо поднялось. А ты, — он посмотрел на меня, — крути рукой за педаль. Давайте. — Он поставил вело-мото на подставку, взялся за рычаг сцепления и рукоятку газа.

Я присел на корточки, ухватил обеими руками широкую педаль и закрутил.

— Быстрей! — крикнул Федор. И я поднажал, почувствовав, что крутить стало тяжелей, потому что он отпустил сцепление.

Двигатель несколько раз хлюпнул и затих, я перестал крутить.

— Да, — сказал Федор, — даже не схватывает. Ну, будем смотреть, — он наклонился, взял из коробки отвертку и стал отворачивать винты крышки магдины. Мы с Киркой молча смотрели.

Федор поднял глаза, улыбнулся и подмигнул.

— Не журись, ребята, заведем. — Быстрыми, ловкими движениями пальцев он откручивал винты. А я смотрел на него и завидовал и его ловким движениям, и озорной улыбке, и какому-то особенному полушутливому говорку.

Федор возился недолго: что-то подвернул в магдине, отрегулировал контакты прерывателя, и мы снова стали крутить. Теперь я держал машину за шейку руля, а Кирка вращал педаль. Большие темные руки Федора лежали на рычаге сцепления и рукоятке газа, а лицо было озорным и в то же время сосредоточенным.

— Быстрей! — отрывисто бросил он Кирке. И Кирка, покраснев от натуги, так закрутил педаль, что рук почти не стало видно. Я следил за Федором. Вот его сильные пальцы с широкими короткими ногтями плавно разжались, и рычаг сцепления отошел. И вдруг в цилиндре мотора раздался звонкий хлопок, потом несколько раз глухо стукнуло: «тук-тук-тук», и мотор плавно заурчал. Федор правой рукой еле заметно поворачивал рукоятку, прибавлял газ, и мотор брал все более высокую ноту и наконец запел ровно и спокойно. Я глубоко вздохнул и почувствовал, что очень устал.

Федор улыбнулся, хлопнул меня по плечу.

— Ну, вот и живая машинка. Пусть поработает немного, согреется. Я сейчас переоденусь, и попробуем проехать, — прокричал он и ушел в гараж.

Мы с Киркой стояли бок о бок и молча смотрели на наш вело-мото, на прозрачную струйку отработанного газа из глушителя, на то, как медленно вращается от легкой вибрации приподнятое переднее колесо. И кажется, тогда я впервые понял или, вернее, почувствовал, что значит дружба. Я стоял рядом со своим другом Киркой и думал о том, что без него у меня не было бы этого мотоцикла и у него не было бы. А мы сами были бы другими, если бы не встретили в своей жизни много хороших людей: Федю, старого книжника Петра Борисовича, Ивана Николаевича.

Федор вышел из гаража в зеленой брезентовой куртке и летном кожаном шлеме, руки были чисто вымыты и под курткой белела свежая рубашка.

— Ну что, прокатимся? Давайте по очереди. Садись, — он кивнул мне. Я отрицательно помотал головой. Почему-то стало страшновато садиться на вело-мото с работающим мотором.

— Мы еще ни разу не пробовали. Я только на велосипеде умею, — тихо сказал я.

— Ну, а ты? — Федор взглянул на Кирку.

— Я тоже не пробовал.

— Раз на велосипеде умеете, значит, и на нем сможете, — сказал Федор. — Да, кстати, по сколько вам теперь лет-то?

— По пятнадцать, — сказал Кирка.