Сергей Калашников - Там, за поворотом [СИ]

Лето подходит к своему самому солнечному, самому ласковому периоду. Прекрасно я всё рассчитал, удачно. Момент для того, чтобы отправиться в дальний путь выбрал - лучше не бывает. Да и стартовая позиция хороша - мы на торжище у Противной Воды.

Мы - это я, одиннадцатилетний мальчик. И две мои спутницы. Крепкая и статная неандерталочка Тычинка, и стройная гибкая андерталочка Фая. Век нынче самый, что ни на есть каменный, то есть люди живут племенами и носят соответствующие знаки различия, чтобы посторонние сразу понимали, с кем имеют дело.

Одним словом, я в древнем мире среди древних людей. Сам я тоже очень древний. Если посчитать хорошенько, то мне в аккурат девяносто пять лет должно было бы исполниться, да вот в старой жизни я, похоже, помер своей смертью, и сознание моё вместе со всей памятью очутилось в двухлетнем манюне, в заботливых материнских объятиях во время кормления грудью. Как я пережил подобную неожиданность? Долгая история. А только сейчас к одиннадцати годам по летосчислению не двадцать первого, а невесть какого никем не сосчитанного века, жив, здоров и полон творческих планов.

Если кто-то думает, будто за девять лет я крепко изменил окружающий мир, введя в него новшества и изобретения, известные мне из прошлой жизни, то - ничего подобного. Керамику мы стали обжигать неплохую, даже на инструменты годную - так что-то подобное, говорят, еще в древнем Шумере археологи откапывали, или в Междуречье. Ну и ткани теперь на станке ткут. Ручном, ясное дело. Цельнодеревянном.

Что ещё о себе доложить? Живу я не в одном племени, а сразу в нескольких, поселившихся, если смотреть отсюда, за Северными Горами в холмах, что на границе тундры. Или тундростепи, на противоположном краю которой расположена южная кромка отступающего ледника. Вода от его таяния до середины лета держит высокий паводок, отчего любимым средством передвижения являются лодки - берестяные пироги. Сюда, на эту тёплую сторону гор, приезжаем за солью - остального и в наших краях в достатке.

Морозное время проводим мы в тёплых просторных землянках, издалека похожих на небольшие холмы. Рукоделием всяким занимаемся, ремесленничаем помаленьку. А когда тепло - заготавливаем пропитание. Охота там, рыбалка, собирание корешков, выращивание гороха и пары видов корнеплодов. Не голодаем, одним словом. И скучать нам особо некогда.

Всё бы хорошо, но вот вонзилось мне с возрастом шило в одно место. Знаете, бывает в жизни каждого ребёнка период, когда возникает страсть к путешествиям. А мне ещё и древний мир хочется изучить не по находкам археологов, а по тем самым людям, которые эти самые находки как раз нынче и закапывают для будущих исследователей древностей. Тем более, что уже сейчас у меня есть веские основания полагать, будто на юге в настоящий момент дела в обществе обстоят куда как прогрессивней, чем в наших диких северных краях. Потому и приехал я сначала на торжище, чтобы расспросить людей, привозящих сюда зерно. Его местные жители сами не сеют, а берут для того, чтобы в период зимней бескормицы хотя бы кашей брюхо набить - удобные в хранении продукты тем и ценны, что их можно сберечь на чёрный день.

Ладно. Пошутил я, и про шило, и про археологов. Надо мне разобраться с геополитикой и с состоянием технического прогресса. Узнать, не создаются ли государства, ведущие войны и направляющие по окрестным землям сборщиков дани. Не плавят ли где медь или железо, не приручили ли какую полезную животину, вроде лошади. А то, представьте себе! Живём мы себе спокойно, никого не трогаем, а тут врываются к нам конные хлопцы с металлическим оружием, да и докладывают, чего и сколько мы им должны в этом году, и во всех последующих.

В истории я разбираюсь не сплошняком, а, как бы, пятнами. Но знаю что такой вид народного промысла, как сбор ясака, долго пользовался популярностью среди людей решительных и умеющих настоять на своём. Да, дую на воду. Но небезосновательно, потому что некоторые сведения, полученные от пришедшей с юга Фаи, наводят меня на подозрения, будто кто-то где-то каким-то образом уже научился объединять усилия значительных групп людей. Более значительных, чем в наших местах, где племя в пару сотен человек считается большим и могучим. Ну и объективные данные моё подозрение укрепляют - от нас в те края везут весьма неслабые канаты, которые, ума не приложу, куда можно применить, кроме как для чего-то крупного. Такого, что передвигать нужно огромной толпой, тянущей за длинную крепкую верёвку. Уж не пирамиды ли возводят из больших каменных блоков?