Екатерина Мурашова - Живущие рядом (сборник)

Как-то раз, завтракая на веранде, я услышала дашкин «кошмар-р!» и еще чьи-то громкие крики. Я выбежала на крыльцо и увидела такое, что чуть не лопнула от смеха. Дашка прицепилась к заднему карману висящего на столбе монтера и деловито выбрасывала оттуда гайки, шурупы, мотки проволоки, монетки…

Монтер беспомощно размахивал рукой (вторая у него была занята) и кричал почему-то с дашкиным акцентом:

— Убер-рите сор-року! Убер-рите сор-року!

— Кошмар-р! Кар-раул! Дер-ржи! — вторила ему Дашка.

— Девочка, это твоя сорока?! — закричал монтер, заметив меня. — Убери ее немедленно! Р-работать мешает!

— Кар-раул! — крикнула Дашка и достала из кармана блестящий серебряный рубль.

— Дашка! Иди сюда! — позвала я и похлопала себя по плечу.

Но Дашке так понравился рубль, что она сама уже отцепилась от кармана монтера. Зажав в клюве добычу, она перелетела через дорогу и, петляя между деревьями, скрылась в лесу. Монтер проводил ее глазами и сказал:

— Безобр-разие!

— Дяденька! — сказала я. — Не сердитесь на Дашку! Она же птица. А рубль я вам отдам. У меня в копилке есть…

— Да причем тут рубль! — ответил монтер, немного подумал и улыбнулся.

Деревья уже начали желтеть, а по утрам на перилах крыльца появлялся иней. На нем можно было рисовать пальцем, только палец быстро замерзал.

Дашка стала какой-то дикой, неохотно подлетала на зов, а на плечо садилась теперь только ко мне. И ночевала не на веранде, как раньше, а на большой елке в саду.

Как-то раз утром я взглянула на елку и подумала, что еще не проснулась: на елке сидели две совершенно одинаковых Дашки.

— Даша! — позвала я.

Одна из сорок спустилась по елке вниз и приветственно закхекала. Я поняла, что это и есть моя Дашка.

— А это кто? — спросила я, показывая пальцем на вторую сороку.

— Кошмар-р! Ир-риска! — грустно сказала Дашка, а вторая сорока наверху сердито застрекотала. Наверное, запрещала Дашке говорить по-человечески.

Потом другая сорока взлетела и сделала круг над участком. Я заметила, что она все же крупнее Дашки. Дашка еще раз кашлянула и расправила крылья. Я подумала, что рассвело уже давно, и, значит, Дашка специально ждала, пока я встану, чтобы со мной попрощаться.

Вторая сорока уже почти скрылась за лесом, а Дашка все еще кружила над участком и прощально стрекотала. Потом вдруг сложила крылья, упала почти к самой земле, снова взмыла вверх и быстро-быстро полетела прочь.

— Ну что, — сказал мне Ванька на следующий день. — Смылась ваша Дашка? А я что говорил? Для чего ты ее спасала? Сколько ее ни корми…

— Ты, Ванька, конечно, глупый, — сказала я. — И поэтому ничего не понимаешь. Но я тебе объясню. Я спасала ее просто так, чтобы она жила. И она жила с нами, пока могла. Но люди, конечно, не сороки. Когда-то она родилась в лесу. А теперь ушла обратно в лес. И что же тут непонятного?

Все знают, что медведей в Ленинградской области мало. Многие думают, что их нет совсем. Однако они все-таки есть. По крайней мере были лет двадцать — двадцать пять назад.

Однажды мы с Лехой Оскольским и Витьком шли по весеннее-раскисшей дороге в Лужском районе. Теперь вся эта местность застроена садоводствами, а тогда там стояли красивые смешанные леса с не очень густым подлеском. Леха, как всегда, пытался обратить наше внимание на какие-то чахлые образцы флоры, попадающиеся на обочине, и довольно бодрые образцы фауны, плавающие по поверхности и в глубине луж. Целью нашей экспедиции была старая, давно не действующая узкоколейка. Зачем мы хотели ее найти — за давностью лет не могу припомнить.

Весело, как во всемирно известной детской песенке, покачивался солнечный круг на голубом небе. На раскисшей глине и рыжем мокром песке четко отпечатывались следы. Мне всегда нравилось их читать, еще с детства, в котором существенной частью были Фенимор Купер и его Чингачгук с Соколиным Глазом.

Вот прошел кто-то в огромных сапогах. Бежала собака. Иногда собачьи следы перекрывают человечьи, иногда — наоборот. Значит, человек и собака шли вместе, рядом. Очень возможно, что человек — охотник. Вот дорогу пересекает аккуратная, уже слегка размытая по краям следа стежка — это лисичка. Проследовала куда-то по своим делам, должно быть, ночью или утром. Будем надеяться, что с охотником она не встретится. Вот мышки-полевки — мелкие лапки с четко различимыми коготками, вот какая-то птица долго топталась на краю лужи — пила воду или пыталась поймать кого-то из водяной мелочи? Вот это, точно, сойка — бирюзовое, с крапинками перышко — красивое и изящное, как женское ювелирное украшение. Так… А это, позвольте, что?