Люси Мод Монтгомери: Аня из Зелёных Мезонинов

Она не отводила от него глаз с той самой минуты, как он прошел мимо нее. Сам Мэтью старался на нее не смотреть, но если бы взглянул, то увидел бы худенькую девочку лет одиннадцати, одетую в тесное, некрасивое желтое платье из жесткой ткани и выцветшую матросскую шляпу, из-под которой на спину ложились две толстые косы, рыжие, как огонь. Личико у нее было бледное, веснушчатое, с широким ртом и большими серо-зелеными глазами. Вряд ли Мэтью увидел бы что-либо еще, но тот, кто вгляделся бы повнимательнее, заметил бы, что подбородок у нее решительный, глаза полны живости, рот – красиво очерченный и выразительный, лоб – широкий и умный… Короче, более внимательный человек мог бы сделать вывод, что незаурядная душа обитает в теле этого бедного, заброшенного существа, которого робкий Мэтью так нелепо боялся.

Мэтью, однако, был избавлен от тяжкой необходимости заговорить первым: как только девочка поняла, что он направляется к ней, она встала, одной рукой подхватила свой потертый саквояж, а другую протянула ему и сказала звучным, приятным голосом:

– Вы мистер Мэтью Касберт? Очень рада вас видеть! Я уже начала бояться, что вы не приедете за мной, и пыталась вообразить все, что могло вас задержать. Я решила, что, если вы не приедете сегодня, я пройду по шпалам до той большой цветущей дикой вишни на повороте, влезу на нее и так проведу ночь. Было бы прелестно спать среди белых цветов и в лунном сиянии, правда? И я была уверена, что вы приедете за мной завтра утром, если не сможете приехать сегодня.

Мэтью неуклюже пожал ее маленькую руку и в ту же минуту решил, что делать. Он не может сказать этому ребенку с сияющими глазами, что произошла ошибка. Он возьмет ее домой и предоставит Марилле сделать это. В любом случае девочку нельзя оставить одну на станции.

– Извини, что я опоздал, – сказал он робко. – Пойдем. Лошадь там, возле изгороди. Давай мне твой саквояж.

– Нет-нет, я сама его понесу. В нем все мое земное имущество, но он совсем не тяжелый. Нам далеко ехать, да? Миссис Спенсер сказала – восемь миль. Я очень люблю ездить. Как это чудесно, что теперь я буду ваша! Я всегда была ничья. Но приют оказался хуже всего. Там так мало простора для воображения… разве что другие сироты. По ночам я часто не спала и воображала – например, что девочка на соседней кровати, на самом деле дочь какого-нибудь графа, украденная в младенчестве у родителей злой нянькой, которая умерла прежде, чем успела признаться в своем преступлении…

Тут спутница Мэтью умолкла, отчасти потому, что запыхалась, а отчасти потому, что в этот момент они остановились у кабриолета. Она не проронила ни слова, пока они отъезжали от станции и спускались с крутого холма. Дорога здесь так глубоко врезалась в мягкий грунт, что края ее, поросшие цветущими дикими сливами, поднимались над головами едущих.

Девочка протянула руку и отломила усыпанную цветами ветку, задевшую бок кабриолета.

– Правда, красиво? Что вам напоминает это дерево, склонившееся к дороге, все белое и кружевное? – спросила она.

– Мм… не знаю, – сказал Мэтью.

– Конечно же невесту – всю в белом и под вуалью. Я никогда не видела невесту, но могу вообразить, что именно так она выглядит. Вряд ли я когда-нибудь стану невестой. Я такая некрасивая, что никто никогда не захочет на мне жениться. Но надеюсь, когда-нибудь у меня будет белое платье. Это мое представление о вершине земного блаженства. У меня никогда не было красивого платья… но зато есть чего ждать от жизни, правда? Впрочем, я всегда могу вообразить, что великолепно одета. Сегодня утром, когда я уезжала из приюта, мне было так стыдно, потому что пришлось надеть это ужасное платье. Там всем сиротам приходится носить такие. Один торговец прошлой зимой пожертвовал приюту несколько рулонов этой ткани. Многие говорили, что он просто не смог ее продать, но я предпочитаю верить, что он сделал это от чистого сердца, а вы как думаете? Когда мы сели в поезд, у меня было такое ощущение, будто все смотрят на меня с жалостью. Но я тут же вообразила, что на мне красивейшее платье из бледно-голубого шелка, большая шляпа в цветах и с перьями, золотые часики, тонкие кожаные перчатки и туфельки. Я сразу почувствовала себя счастливой и наслаждалась этой поездкой на остров всем своим существом… Ах, сколько деревьев, и все в цвету! Я и раньше слышала, что остров Принца Эдуарда – самое красивое место на свете, и часто воображала, что живу здесь. Восхитительно, когда то, что воображаешь, становится реальностью, правда?.. Какие странные эти красные дороги! Я спросила миссис Спенсер, почему они красные, а она сказала, что не знает и чтобы я не задавала ей так много вопросов. Но как же хоть что-то узнать, если не задавать вопросов? А почему эти дороги красные?