Владимир Майбородюк - Приключения Пиноккио – 2, или Тайна золотых монет

– Алло, комиссар! – сказал затем Седобородый, взяв в руку протянутое ему его «связистом» позволявшее выйти на полицейскую волну переговорное устройство и поднеся микрофон ко рту. – Комиссар, к вам движется мирная процессия. Надеюсь, вы готовы ее встретить. Если нет, то советую вам поторопиться. Время-то пошло, комиссар, время пошло! И наши Голубки Мира уже буквально перед вами. Да, да, было бы неплохо, если бы вся эта кутерьма, которую вы непонятно для чего подняли, немного поутихла. И нам с вами удалось достичь взаимопонимания. С помощью не располагающих правом выбора посланниц и того, скажем так, убедительного и весомого «аргумента», который они… который несет на себе одна из них…

– Теперь о деле, комиссар, – продолжил главарь экстремистов, когда дверь за последней из женщин – заложниц закрылась. – Слушайте меня внимательно. И не думайте, что за демонстрацией, которую вы видите, скрывается какой-то подвох. Расслабьтесь, мы работаем честно. Вы слушаете меня, комиссар?

– Да, слушаю, послышался в телефоне голос коротко отвечавшего Брауна. – Слушаю, и слушаю очень внимательно.

– Хорошо! Я и сам мог бы догадаться об том по вашему тяжелому дыханию. Так вот, комиссар, женщины не должны выйти за оцепленную вашими людьми территорию. В противном случае, взрыватель бомбы, которую любезно согласилась транспортировать на себе одна из них, будет приведен мною в действие. И тогда кровь несчастных будет на вашей совести, комиссар!

– Это произойдет и в том случае, – продолжал Седобородый, взглянув на массивные часы у него на запястье, – если по прохождении часа мы не услышим шум мотора вертолета. И на площадь не сядет он сам, способный нести на себе десять человек. С их тяжелой и очень дорогой ношей. Вы все поняли, комиссар?

– Да, я все понял, – отвечал Браун. – Вы можете гарантировать безопасность заложников, которые остаются с вами? – поинтересовался тут же он. – Я должен быть уверен в этом.

– Ну, конечно же, можем, комиссар. Непременно, целиком и полностью! Но опять же, как вы сами, надеюсь, понимаете, с одной маленькой оговоркой. Может быть, вы мне сами скажете, какой?

– Скажу, – кивнул головой, сжав тяжелые челюсти, Браун. – Если ваши требования будут нами безоговорочно выполнены.

– Да, правильно. Приятно иметь дело с таким человеком, как вы, комиссар. С таким понимающим и все схватывающим буквально на лету человеком. Хорошо! Итак, безопасность и жизнь заложников будут полностью зависеть от нас с вами. От того, насколько мы будем готовы пойти навстречу друг другу. А все остальное, как говориться, дело техники. Итак, мяч на вашем поле, комиссар!

– Ну, что ж… – Взвесив в руке замолчавшее переговорное устройство, Браун поднял глаза на стоявшего рядом капитана карабинеров. – У нас нет выбора, командир. Есть лишь жесткая необходимость. Сожалею, но мы не можем позволить женщинам приблизиться к нам. Вы… Вы должны остановить их там, где они сейчас находятся. Как это сделать, вы знаете лучше меня. Командуйте, капитан!

Топот ног вооруженных до зубов людей, одетых в бронежилеты и с забралами на касках, вид двух десятков стволов, направленных на них, крики и резкие, громким голосом подаваемые команды «стоять!» и «не двигаться!», – все это стало последним ударом по уже и так порядком расшатанным нервам ничего не понимавших несчастных женщин. Видимый сквозь пелену слез мир плыл и переворачивался в их глазах… И, будучи не в состоянии больше держаться на ногах, все они, одна за другой, без сил повалились на землю.

Раненый охранник Джон приподнял голову и застонал. Казалось, он пытался что-то сказать, но у него ничего не получалось – из груди его вырывались одни лишь хрипы. Тогда сидевшая рядом с ним молодая женщина встала, и, даже не взглянув в сторону экстремистов, направилась к фонтану.

Тот, кто сейчас наблюдал за ней, мог видеть, что от ее так заметной ранее скованности не осталось и следа. Она шла, уверенно ступая, а движения ее, теперь размеренные и пластичные, чем-то напоминали кошачьи.

Руки мужчин-заложников, пытавшихся задержать своенравную молодую женщину в тот момент, когда она проходила возле них, – ради ее же, как им казалось, блага, – схватили лишь воздух. Ловко увернувшись от них и незаметно подмигнув при этом удивленно посмотревшему на нее светловолосому мужчине, заложница подошла к фонтану. И, зачерпнув из него своей же плававшей в нем туфелькой немного воды, вернулась назад, к Джону.