Эдуард Веркин - Пролог (сборник)

– Абсолютно точно, у кого хочешь спроси. Все дети здоровые. И кроме того, он мог в кости у кого хочешь что хочешь выиграть. Любую вещь.

– Во что выиграть? – не расслышал Джи.

– В кости.

Хитч сунул руку в карман, вытащил жестяную коробочку. Потряс ее, в коробочке прогремело.

– Откуда это у тебя? – подозрительно спросил Локк.

– Откуда-откуда, оттуда, – нагло ответил Хитч.

– Разрешено иметь только одну личную вещь, – прошептал Локк.

– Это тебе одну. А мне две можно, я начальник. Я больше всех тюленей набрал, за это мне полагаются облегчения. Вот я могу с собой две вещи взять в рейд. Кости я нашел в прошлом рейде.

– И как в них играть? – Локк свесился со второй полки.

– Просто. – Хитч подкинул кости и ловко их поймал. – Очень просто. Ты берешь одну кость, я беру другую. Сначала ты кидаешь, затем я. У кого больше точек – тот и выиграл. Я же говорю, все очень просто.

Все оказалось на самом деле просто, к вечеру Локк и Джи проиграли Хитчу по две дневные нормы капсул каждый. Я не играл, я видел мультик, там один проиграл другому все, даже свои полосатые штаны.

Посадка прошла успешно, то есть никак. Мы ее не заметили. Я хотел увидеть планету сверху, рассказывали, что она из космоса белая, что она слепит даже гораздо сильнее солнца, но ничего я не увидел. Поглядеть на планету нам не разрешили, в рубку не пригласили, даже не сказали, что садимся. Просто вдруг дверь открылась, и показался один из пилотов.

– На грунте, – сказал он. – Выходите.

И исчез сразу.

– Подъем! – заорал Хитч. – Подъем, одевайтесь! Пять минут!

Мы управились за три. Хитч проверял комбинезоны, вертел нас и так и сяк, подкручивал клапаны. Остался доволен.

– Сила тяжести здесь гораздо больше нашей – огромная, – рассказывал он. – Без комбинезонов даже ходить не сможете. Даже лежать не сможете…

Меня комбинезоном не удивить, я на драге всегда в комбинезоне, я уже, кажется, говорил, а может, нет. Иногда по три дня сидишь, волосы начинают плавиться, в комбинезонах так в комбинезонах.

– И еще. – Хитч посмотрел на всех и одновременно на каждого в отдельности. – Нервишки берегите. Тут много разного… От чего нервишки расстраиваются. Теперь на выход.

Мы прошли через весь корабль и никого не встретили. Рубка была задраена, лестницы в трюм тоже задраили, мы направились сразу к выходу, отшлюзовались, активировали компенсаторы, повернулись спиной к выходу. Считается, что выходить надо спиной вперед – это хорошая примета.

Мы повернулись спиной, люк открылся, шагнули и ступили на гладкий и твердый лед, потом можно было уже повернуться.

– День, – сказал Локк, – какой странный тут день…

День был черным, но не таким черным, как у нас, здесь чернота смешивалась с синевой и у горизонта резко переходила в белый.

– Точно, – согласился Джи. – День и холодно. И все белое…

Джи поднял левую ногу, проверил. На льду отпечатался коловрат. Неправильно отпечатался, кстати как и предупреждали. Джи придавил его правой ногой, только зря, один след придавил, два оставил.

– Тьма пойдет за тобой, – усмехнулся Хитч, указав на след.

– Тут вообще все темное, – возразил Локк. – Черное…

– Тут все белое, – сказал Хитч. – Это только сначала кажется, что черное, на самом деле все-таки белое, это потом только становится понятно.

– А где солнце… – Джи привычно попытался найти солнце.

– Пока оглядываться нельзя! – рыкнул Хитч. – Эффект весь испортите. Шагайте вперед, оглянетесь, как скажу.

Мы пошагали.

Склон был покатый и плавно поднимался вверх, мне показалось, что он изранен, что ли, – в ледяные массивы врезались широкие заедины какого-то угрожающего вида. Даже смотреть было неприятно. Будто тут жили какие-то ледяные паразиты.

– Почему он изрыт? – спросил Джи.

– Ледорезы, – объяснил Хитч. – Здесь вырезают лед, затем его поднимают на базу, а там уже переплавляют в воду.

– А почему сразу танк не подогнать было? – недовольствовался Джи. – Тут, наверное, мили полторы…

– Дурак ты. – Хитч стучал кулаком по маске. – Ты сколько в кубрике сиднем сидел? Много. Надо хотя бы чуть размяться. Шагай и не ной. И вообще, побольше бодрости.

Джи ответил, что бодро при полуторной гравитации он просто не может себя чувствовать, что он в жизни никуда пешком не ходил, ну и вообще много нюнил. Когда дорога в гору, да еще кто-то канючит… ну, тяжело идти. И гравитация в самом деле. Так вроде бы и не чувствуется, а немного пройдешь – и все, голова кружится, хочется лечь.