Эдуард Веркин - Пролог (сборник)

Половина крыши была заставлена ховерами прибывших к отцу ценителей вандализации, мы с Аей ушли на свободную. На крыше у меня есть зонтик и раскладные стулья, мы разложили зонтик и уселись в креслах. Ая держала коптеров на кукане, а я просто сидел, ничего не делал, наслаждался простором. Когда вокруг нет стен, когда вокруг километры воздуха и свободы, я могу сидеть часами. Я люблю простор.

Мы сидели на крыше, смотрели на город. Над головами жужжали коптеры.

– Писатель говорит, что все будет хорошо, – негромко сказала Ая.

– Конечно, будет. Да уже все хорошо.

– Да, хорошо, – вздохнула Ая. – Здесь хорошо… А я вот родилась в мире, на который должен был свалиться метеорит… Каждую ночь я смотрела в потолок. Я не видела метеорита, но знала, что он там, в темноте. И что он придет за мной. Что может быть хуже?

– Ну… – Я почесал подбородок. – Всякое бывает. Бывает и хуже.

– Например?

Коптеры зажужжали громче и надоедливее, чуяли простор и рвались на волю.

– Ты могла родиться в мире, который захватили демоны, – сказал я. – Который стал их пиршественным залом. В котором люди были лишь главным блюдом. В котором…

– Ну все, хватит, – перебила Ая. – Я и так плохо сплю.

– А я хорошо.

– Хорошо у тебя получается ужасы рассказывать, – сказала Ая. – И вертолеты ловить.

Это да, хорошо. Ужасы и коптеры. Я потомственный кусатель ворон, я помню это, хотя и хотел бы забыть. Восемь лет прошло, но это трудно забыть. Невозможно забыть. Отец пытается мне помочь и почти каждый месяц приносит старинные амнезаторы, и механические, и электронные. Помогает плохо, я все еще помню. Помню.

Чтобы отправить меня сюда, мой папа, мой прежний папа наловил триста тринадцать ворон и собрал слезы от каждой. Мой папа взял слизь триста тринадцати жаб. И икру тридцати полосатых гадюк. И сорвал цветок папоротника в ночь равноденствия. А еще заклинание – как без него? Он исписал им пол и потолок и, когда пришло время, читал его вслух почти два часа, пока демоны рвались в наш дом. Потом стены исчезли в сияющей вспышке. И демоны. И папа. Исчезло все, и мир, в котором я родился, утонул в ослепительном и прекрасном свете.

Кстати, путешествовать во времени удивительно больно.

– Да это не ужасы, это из книжки, – сказал я. – «Багровый пир» называется.

– Так ты все-таки читаешь книжки?! – Ая ткнула меня в бок.

– Да я всего пару штук прочитал, и то случайно. Мне не понравилось. Но Шклянский хороший пстель, у него должно получиться.

– А я люблю почитать, – сказала Ая. – А теперь и сама в книжку попала. Смешно, да?

– Бывает, – посочувствовал я.

С запада прибежал ветерок, тросик у кукана натянулся, коптеры зажужжали.

– Ты мне их точно подарил? – спросила Ая.

– Ага.

– И я могу их выпустить?

– Выпускай, – сказал я. – Самое время, ветер поднимается. Их как раз подальше от нашей башни унесет.

– А как же рений?

Я пожал плечами:

– Мы же все равно не строим звездолеты.

Ая хихикнула. Она распустила затяжку кукана, коптеры тут же рванули врассыпную. Двое умудрились сцепиться плоскостями и теперь кувыркались в воздухе, пытаясь освободиться друг от друга.

Ая рассмеялась.

– У нас выпускали птиц на счастье, – сказала Ая.

– У нас тоже, – сказал я. – Кажется.

– Ну и пусть летят.

– Ну и пусть.

Перевод Д. Г. Орловой.