Магда Сабо - Скажите Жофике

Вот почему Жофика явилась к дяде Пиште расстроенная и молчаливая.

Когда она убирала у Понграца, постучался Секей. Он пришел за мусором. Жофика вчера забыла выставить мусорный ящик на лестничную площадку. Высыпая мусор в ведро дяди Секея, она вдруг увидела ягненка. И все ее беды как рукой сняло. Она вынула его из мусора и вытерла передником. Ягненок был деревянный, из светло-желтого дерева, на шее у него висел колокольчик. Обрадованная Жофи поцеловала ягненка. Если бы у нее был такой! Это же ягненочек дяди Пишты! Или, может быть, бедной девочки, которая умерла?

Держа в одной руке пустой ящик, Жофи протянула дяде Пиште игрушку.

Он теперь не лежал, а сидел на стуле и ощупывал ногу: у щиколотки она сильно опухла.

– Что, не надо тебе? – буркнул дядя Пишта.

– Мне?

– А то кому же? Для кого, думаешь, выстрогал? Вчера ягненок так и лез тебе в глаза, там стоял все время, на печи, но тебя так пришибло, что ни разу наверх не глянула. Прямо диво, что хоть сегодня-то нашла его и вместе с мусором не выкинула.

Румяная от удовольствия, Жофи вертела в руках игрушку. Вот это подарок! Жофи знала: у нее теперь глупая-преглупая физиономия. Всегда так: стоит ей обрадоваться какому-нибудь сюрпризу, как лицо ужасно глупеет. Это еще папа говорил. "Ишь как расцвела моя разиня", – подумал дядя Пишта и быстро отвел от Жофи глаза. Видно, нечасто перепадают ей подарки, особенно сейчас, когда у них деньги на исходе! Жофи подкралась к нему и прошептала: "Спасибо!" Старик сердито заворчал: только не хватало, чтоб его благодарили. Вдруг он вздрогнул. Еще что за нежности! Жофи припала лицом к его щетинистому подбородку. Она не поцеловала его, а стояла рядом, прижавшись щекой. Эдакий пустяк, а девчонка уже совсем… "Пай, пай, дедушка! – говорила Марчи маленькой Эржи, когда та уже начинала перебирать ножками. – Сделай дедушке паиньки!" И Эржи пускалась в путь на своих коротеньких ножках. Последние шаги она пробегала, падая вперед, навстречу протянутым рукам деда. Он ловил ее, брал к себе на колени, тогда она прижимала мордашку к его лицу и тоненьким голоском говорила: "Пай, пай…" Вот, самое время разреветься тут перед девчонкой! Пропади пропадом этот ягненок. Понграц отстранил Жофи и опять принялся щупать ногу. Ну что, говорила Жофи матери про стройку? Видела ли Андраша Киша?

Жофи опять вспомнила про все. Сегодня она варила бульон, за ним можно не присматривать, она вообще решила теперь почаще варить бульоны. Нет, мама не захотела работать строителем, мама только книги свои перечитывает. А Дора… Уже суббота, а Жофика так ничего и не смогла придумать. Если дядя Калман уедет с Вики, то тетя Като с Марианной тоже будут сиротами. Хоть Марианна и говорит, что дядя Калман ужасный, но лучше иметь ужасного папу, чем не иметь никакого. Плохо, если он умер или удрал за границу. Что будет, что будет?

– Чего это ты опять? – спросил дядя Пишта. – Или ягненок ходить не хочет?

– Нет, совсем нет, – сказала Жофика, глядя на ягненка.

– Ежели не хочет ходить, то пускай сидит. Силком на веревке тащить его не станем. Да скажи же ты наконец, что у тебя за заботы? А?

– Это тайна, – ответила Жофи.

– Ни черта не тайна. Тайной это будет, покуда не выскажешь мне, поняла. Что, деньги нужны? Да говори же ты, хватит робеть!

– Нет.

Деньги не нужны. Тогда что ее точит? Вот уже который день… Тут что-то непонятное. Ну, да хватит допытываться, пускай подает обед да и идет себе с богом. Еще совсем недавно так ловко языком работала, он лишь диву давался. Чего только не придумывала! До вечера ему хватало вспоминать про ее штучки. То, к примеру, толкует, из скольких косточек состоит у человека лодыжка, то говорит, что легкие непременно нужно проветривать. А теперь будто подменили. Ничего не говорит. Глядит в одну точку и вздыхает. Умолять ее он, во всяком случае, не станет. Не хочет говорить – не надо. Подумаешь – тайна! Какая такая тайна у этой козявки, что ее нельзя высказать?

Жофика помешала суп, потом достала лист бумаги, который купила еще по дороге к дяде Пиште, и перегнула его надвое. Сегодня Жофика захватила с собой и пенал. Опустившись перед табуреткой на колени, она стала линовать бумагу: пенал служил ей линейкой. Старый Пишта незаметно наблюдал за девочкой: она старательно выводила и раскрашивала какие-то буквы. Играет? Нет, уж больно серьезное лицо. Что ей опять взбрело в голову? Наконец он понял, что она пишет. Ну, это уж никто ее не просил делать. "Просьба не стучать". Любопытно, почему ее не устраивает прежняя надпись?