Магда Сабо - Скажите Жофике

– А почему это было бы нехорошо?

Жофика в нерешительности теребила свою юбку.

– Ты хотела продать портфель? – спросила Марта Сабо.

Вот ехидна! Задавать ребенку такие вопросы! Жофи покраснела. Нет! Конечно же, нет, ей просто хотелось отдать его в руки дяде Калману, но потом она встретила ее, тетю Марту.

– Почему ты хотела отдать именно ему?

– Потому что портфель его, – ответила Жофика.

– Почему ты тете своей не могла отнести? Ведь можно было вручить портфель тете Като?

Жофи некоторое время молчала, но вот губы ее задрожали, и она едва слышно произнесла:

– Ей нельзя было.

И чего она терзает девочку? Какое это имеет отношение к делу? Нашли кого называть лучшим педагогом в районе! Да у нее нет ни малейшего представления о детской психологии! Интересно, как она сама поступила бы на месте девочки. Решилась бы она отдать портфель Като, которая способна поднять вой даже без всякой причины? Чего только она переливает из пустого в порожнее: ведь выяснили с этой дверью, так нет, опять принялась за старое. Для чего, мол, Жофика закрыла Калмана?

Когда же девочка ответила ей, что так нужно было, у Юдит захватило дух. Неужели у ребенка навязчивые идеи? Как же она прежде этого не замечала? Она сама читала о неврастениках, которые одержимы какой-нибудь одной идеей. Неужели ее дочь принадлежит к таким же? "Так нужно было!" А Марта даже не удивляется, кивает головой, будто вполне согласна с ней. Кто же, как не Марта, должен сейчас объяснить своей ученице, что она говорит несуразные вещи?

До чего же Жофика все-таки замкнутый ребенок! Перед ней, перед матерью, таилась, ничего не говорила, даже не намекнула на то, что собирается по какой-то причине запереть Калмана. Но и Марта хороша: разве можно в таких случаях поддакивать ребенку! Она, Юдит, слышала, как Марта сказала Жофи: "Я тоже так думаю". И таким вручают награды, переводят на ответственные посты! Разве это педагог! Ну, кажется, она перестала донимать девочку вопросами. Представление окончено, и Марта Сабо сыграла в нем главную роль.

Нет, игра продолжается. Она сажает Жофику рядом с собой за стол, берет ее за руку – вот артистка! – мол, пусть Фехервари из отдела кадров видит, что она ласкова с детьми даже при подобных обстоятельствах! Если уж она такая хорошая, то зачем столько времени мучила девочку? Калман опять порывался уйти, но ему снова пришлось сесть, так как Марта, "к сожалению, не может обойтись без него". Бедняга Калман! Вид у него такой, что краше в гроб кладут. Не попросить ли для него стакан черного кофе? Упадет сейчас! Наверное, это от духоты с ним. Но с какой стати он таскает на работу свои документы и для чего понадобились ему днем в музее зубная щетка и фонарь?

Когда Жофика села, Фехервари вдруг поднялся с места и обратился к Марте Сабо. Он, дескать, не думал, что дело так затянется, ему казалось, они раньше кончат. К сожалению, его время ограниченно, поэтому он хотел бы попросить слова теперь же. Он явился сюда лишь для того, чтобы сказать несколько слов в защиту ученицы, в невиновность которой, вопреки всему изложенному здесь, он все равно продолжает верить. Ему уже приходилось сталкиваться с Жофией Надь, и встреча эта оставила у него прекрасное впечатление. Было бы больно ошибиться в девочке.

"Значит, не проверка, – заключила Марта Сабо, – он пришел из-за Жофи. Но откуда же он ее знает?" Лицо Марты выражало такое недоумение, что Фехервари улыбнулся.

– Мы с ней давние друзья, – продолжал Фехервари, виновато взглянув на Юдит, словно прося ее набраться терпения и выслушать то, что ей и так хорошо известно. – Эта девочка как-то побывала у меня в отделе кадров. Она пришла за тем, чтобы узнать адрес Иштвана Понграца, последнего пациента ее отца.

Юдит стало вдруг душно. Марта отвернулась, Хидаш продолжал писать. Жофи опустила голову. Все пропало, дядя Райсовет выдаст ее, а ведь как она смотрела на него, когда он вошел, как умоляла не выдавать! Ведь это тайна, великая тайна, папина тайна – о ней говорить нельзя! Что это дядя Райсовет объясняет всем? Что она, Жофи, мужественная и ловкая, добрая и сердечная. Вот уж неправда! Пускай они спросят у дяди Пишты, он им скажет, что она недотепа и дуреха. "Девочка, которая разыскивает недосказанные отцом…" О дядя Райсовет, дядя Райсовет! Что ты наделал! Разве можно здесь, при всех… Узнать бы, какое наказание ее ждет. Ведь сказать правду она все равно не сможет, она поклялась ангелом. Да к тому же, проговорись она тут, дяде Калману несдобровать. Выдать его никак нельзя. И чего это учитель математики так смотрит на нее? Мама плачет? Почему плачет бедная мама? Дядя Райсовет уже собрался уходить, он поклонился дяде Калману, а с тетей Мартой и с математиком попрощался за руку. Маме он тоже долго пожимает руку и говорит ей что-то на ухо. Вот и к ней, Жофике, подошел, погладил по голове и сказал, чтобы она и впредь не подводила своего друга. Все кругом молчат. Тетя Марта водит карандашом по бумаге. Кому это она говорит: "Эх, ты!"