Вячеслав Сукачев - Ранние журавли

– Их там нет, – сказал он дома отцу.

– Что такое? – не понял отец, собирая шприцы в черную сумку с красным крестом.

– Сандалии не выросли, – вздохнул Карысь, устав от размышлений.

Отец удивленно посмотрел на него, рассмеялся, потом легко подхватил и посадил к себе на колени.

Лето было в разгаре, и Карысю не сиделось дома, где ему все время хотелось или спать, или плакать. И то и другое Карысю очень не нравилось, и в каждый удобный момент он норовил удрать на улицу. Но не так-то просто это было сделать, особенно когда у Верки начались каникулы, и она уже не ходила в школу.

– Вера, – сказала однажды мама, – тебе нужно больше заниматься с Сережей. Он растет совершенным дикарем, а через год ему идти в школу.

– А если он не хочет, – с готовностью пожаловалась Верка.

– Ну, мало ли что он хочет, – нахмурилась мама. – Ты старшая сестра, ученица второго класса.

Карысь, с жадным любопытством и тоской смотревший на улицу, насторожился и затаил дыхание. Он сразу же понял, что сейчас решается его судьба и решается не на день или два, а на все лето. И если это решение связано с Веркой…

– А как мне с ним заниматься? – в голосе Верки послышалось любопытство и готовность начать занятия хоть сейчас.

Карысь тяжело вздохнул и заерзал у окна, мучительно стараясь отдалить ответ матери. Он даже зажмурился – так ему хотелось, чтобы мама дольше не говорила, как с ним надо заниматься. Но ровным, спокойным голосом мама сказала:

– Почитай ему книжки. Сказки, например. Каждый день по одной сказке. А чтобы они закрепились у него в памяти, пусть он потом тебе их пересказывает.

– Как в школе? – Верке обязательно надо было знать все до конца.

– Примерно, – по голосу Карысь понял, что мама улыбнулась.

– Ладно, мама, – кажется, Верка начала искать сказки, и сердце у Карыся тоскливо заболело.

– Надо говорить не «ладно», а «хорошо», – поправила мама Веру, и в это время Карысь, окончательно потерявший надежду вырваться на речку, легонько всхлипнул. Он и сам не знал, как это у него получилось, но только солнечная улица, молоденькие яблони под окном, светло-белая полоска реки между дебаркадером и утесом вдруг показались ему до того недосягаемыми, что слезы сами собой выкатились из глаз. Карысь всхлипнул раз, потом еще раз и еще, и каждый новый его всхлип был громче прежнего.

Когда из комнаты на кухню вышла мама, Карысь уже плакал не стесняясь, тяжело всхлипывая, шмыгая носом и утирая глаза кулаками.

– Что такое, Сережа? – удивилась мама, остановившись напротив Карыся. – Ты почему плачешь?

– Да-а… – Карысь отвернулся к окну, еще сильнее плача и жалея себя.

– Ну вот, – огорчилась мама, – это уже совсем не по-мужски.

– Да-а, – опять выдавил из себя Карысь, – а на речку не пускаете.

– Ну почему же не пускаем? – погладила она Карыся по русой голове и огорченно заметила: – Ты опять давно не стригся.

– А книжки читать? – Карысь чуть притих, осторожно высвобождая голову из-под материной руки.

– И книжки читать надо, сынок, – мама села рядом, взяла его на колени, и Карысь, уткнувшись лицом в ее плечо, почувствовал покой и облегчение. – Ты хочешь в школу?

Карысь немного подумал, вспомнил, как скучно на улице, когда ребята в школе, и тихо сказал:

– Да.

– Ну вот. А для этого уже сейчас тебе надо учиться. Пока что – слушать.

– А на речку потом можно? – Карысь приободрился, слезы его моментально просохли, и он заерзал на маминых коленях.

– Потом – можно. Только с Верой.

Конечно, ходить с Веркой на речку не интересно, но уж лучше так, чем совсем не ходить. Это Карысь понял сразу и, окончательно успокоившись, нечаянно соскользнул с маминых колен.

– «…Стали жить-поживать да добра наживать», – закончила читать Верка и захлопнула книжку.

Они сидели за кухонным столом, задернув от солнца занавеску, и там, за занавеской, пока Верка читала сказку, все время жужжала муха. Иногда было слышно, как она стукается о стекло, сухо дребезжа крыльями. Сказка Карысю понравилась, только он никак не мог понять, как это мальчик вдруг стал козленком. В этом месте Карысь задумался и дальше уже почти ничего не слышал. Сколько он помнил и знал, никто еще в деревне в козлят не превращался, и Карысю очень захотелось быть первым.

– Теперь рассказывай, – Верка нахмурилась, как мама, и равнодушно посмотрела в потолок.