Елена Батуева - Паутина

Я ещё раз прильнула к стене и на ощупь теперь изучала сантиметр за сантиметром каменной кладки. Внезапно рядом со мной что-то заскрипело, раздался громкий протяжный вой, заставивший меня вжаться в стену. Несмотря на шум начавшейся грозы, я чётко услышала тихие шаги на камне. Шёл один единственный человек, но рядом с ним, судя по очертаниям, шла собака. Сгорбившись, он прикрывал ладонью лицо.

Человек вышел на середину двора, обернулся, посмотрел налево, направо, но, ничего не увидев, громко произнёс:

— Кто ты? Выходи, я знаю, там привязана твоя лошадь! — раздался старческий голос. Я молчала, всем сердцем желая слиться со стеной. Меня колотила мелкая дрожь.

— Чего молчишь?! — крикнул человек. — Сейчас я отпущу пса, и он точно тебя найдёт. Где ты?!

— Здесь, — тихо, не желая, чтобы он меня услышал, я, всё же, ответила.

— Где здесь?! — крикнул человек и сделал шаг в мою сторону.

— Здесь, — повторила я, и, делая над собой неимоверное усилие, вышла к нему.

Он посмотрел как бы сквозь меня, утёр лицо, свистнул собаке и сделал мне знак следовать за ним. Я плохо разглядела его лицо, но чётко поняла, что передо мной стоит рослый мужчина преклонных лет. С длинной седой бородой, старик был одет в монашеское одеяние, на поясе его болтались чётки. Собака, длинношёрстная помесь борзой с не пойми кем шла чуть впереди на привязи. Мы вышли за пределы крепостной стены и направились к небольшой избушке у берега озера, совсем рядом с замком. В окошке горел свет, мы шли, преодолевая всё сильнеющий ветер, низко пригибаясь к земле.

Мы поднялись по скрипучему крыльцу и вошли в тёплое помещение. Прямо напротив входа стоял небольшой стол с одним-единственным стулом и одной маленькой табуреткой. У камина стояло кресло-качалка, циновка вела на кухоньку, в углу стояла кровать.

— Садись, — старик кивнул на табурет. Я послушно села и уставилась на хозяина дома. Он подошёл к камину, подбросил в огонь дров, погладил собаку и сел за стол прямо напротив меня. Только тогда я увидела его глаза, мутные, выцветшие, почти белые. Старик был слеп.

— Кто ты? — спросил он.

— Я приехала, чтобы это узнать.

— Девушка? — удивился он. — Давненько у нас не было гостей, да ещё и девушек. Я-то думал, кто-нибудь приехал, чтобы забрать то, что ещё не унесли. Ну и как к вам обращаться?

— Как вам будет удобнее. А кто вы, святой отец? — старик улыбнулся.

— Да уж, давненько… Можете называть меня отец Филипп. Это, — он кивнул на собаку, — Салтык. Поздоровайся с нашей гостьей, дружище, — пёс добродушно гавкнул.

— А давно вы здесь живёте, отец Филипп? Я хочу сказать, знали ли вы обитателей замка?

— Конечно знал. Это было так давно, уже и не помню. Это место когда-то было большим, процветающим посёлком. Герцог фон Милош тут правил, у него ещё сын был…

— Дочь, вы хотели сказать, дочь, — поспешила поправить его я, но монах был полностью уверен в своём:

— Нет, точно помню, был сын. Я тогда только постриг принял, когда его крестили. Лет пятьдесят тому назад.

— А потом?

— Потом он вырос, женился, стал сам тут всем править, а потом я уехал на несколько лет. Приезжаю, а у герцога, младшего, дочка родилась. Вот… он замолчал.

— А дальше, что дальше было? Как так получилось, что деревня теперь пустая, а замок закрыт?

— Да, я и сам не помню, — замялся старик, — давно это было. Сын герцога женился на какой-то заморской принцессе. Девочка родилась, а герцог старший в тот же год и помер. Лет десять прошло, а меня наш орден в столицу направил по важному делу. Тут рядом раньше монастырь стоял, теперь — ничего нет. Всё разнесли по камушку, пока я в Саурвале с делами разбирался. Приехал — а в деревне и нет никого. Герцог мне велел жить теперь тут, вот, избушку выделил, а сам исчез со всеми вместе. Я и не знаю, что произошло.

Я встала и направилась к выходу. Отец Филипп не вызывал у меня доверия, ни малейшего. Он помнил мелочи, как те, когда умер старший герцог и родилась наследница, но не знал, даже понаслышке, таких вещей, которые знает в этой стране каждый, хотя сам живёт непосредственно на месте событий.

Начался дождь, уходить просто так не хотелось, и я решила выжать из него всё, что смогу.

— Моё имя Елена фон Милош, — громко и отчётливо произнесла я. Старик встал с кресла, сжав кулаки до побеления костяшек. Он ошарашено смотрел куда-то вдаль, пытаясь разглядеть меня. Собака тревожно заскулила, прижав голову к полу. Отец Филипп сделал пару шагов по комнате, стараясь не упасть. Он опустился на кровать, упёр руки о колени и опустил на них голову.