Александр Батров - Завтра - океан

— Правда? — обрадовалась Нина.

— Правда.

— Я никому не скажу.

— Поклянись! — потребовал Борис.

— Хорошо, я согласна.

— Никому ни слова! — сурово произнес Коля.

— Никому ни слова, — повторила Нина.

— Ни полслова!

— Ни полслова!

— И даже ни четверть слова! — добавил Вадя.

— И даже ни четверть слова…

— А теперь, — Борис крепко сжал руку Нины и приказал: — повторяй за мной: «Если я, Нина Чижикова, нарушу тайну, пусть я никогда не перейду в восьмой класс и буду вечной двоечницей!».

— …и буду вечной двоечницей… — повторила Нина.

— А теперь дай честное пионерское! — еще суровей произнес Борис.

— Честное пионерское! — сказала Нина.

На душе стало веселее.

— Ну, теперь ты наша! — удовлетворенно сказал Борис. — А когда у нас будет парусник, мы зачислим тебя судовым врачом… Понимаешь, парусник… Быстрокрылый, как птица. Куда хотим, туда и летим!

— Вот славно! — воскликнула Нина. — И еще, если у нас будет опытный капитан, тогда — в даль, далекую-далекую, синюю-синюю…

— Капитан у нас будет, — заверил Борис, важно выступив вперед, — это мы решим… Вот что… Ты, Нина, постой… Мы сейчас вернемся.

Борис с таинственным видом отозвал в сторону Вадю и Колю и спросил:

— Хотите решить спор сейчас же?

— Кинуть жребий и снова к маяку? — спросил Коля.

— Нет, пусть решит она.

— Нина?

— Ну да. Мы ее спросим, и она скажет. Ведь мы же хотели кинуть жребий, а это все равно.

— Что ж, пусть, — сказал Вадя.

— Ладно, — согласился Коля.

Все трое вернулись к Нине, и Борис сказал:

— Ну-ка, погляди на нас внимательно.

Нина удивленно взглянула на мальчиков.

— По левому борту стройся! — скомандовал Борис и, обратившись к Нине, спросил: — Скажи, кто из нас, по-твоему, настоящий капитан парусника?

Стараясь принять вид бывалых моряков, мальчики стояли перед Ниной.

Застигнутая врасплох, она молчала, а потом, улыбнувшись, сказала:

— Капитана среди вас я не вижу.

— Как не видишь? — удивился Борис и сквозь зубы выдавил из себя: — Вот Коля?

Нина отрицательно покачала головой.

— Вадя?

— Нет.

— Тогда я!

— Нет, — сказала Нина. — Капитана среди вас я не вижу… Идемте в школу. Уже поздно.

Коля и Вадя сконфузились, а Борис даже обиделся.

— Ладно, ты скоро увидишь наш парусник и тогда все поймешь, холодно сказал он Нине.

Но она не ответила и, гордо подняв голову, торопливо зашагала в сторону парка.

Друзья помрачнели. У них не было никакой настоящей причины для обиды, но все почему-то сильно обиделись.

— Мы же с ней по-хорошему, а она ломается! — сказал Борис. Заставим ее ответить, и все! Возьмем и напишем ей письмо.

— Подумаешь, какая! — удивился Вадя. — К ней можно и без письма. Она ведь живет в нашем дворе. Так ведь, Коля?

— Да.

Но Борис упорно настаивал на своем.

— Письмо — важная вещь, — сказал он. Правда, он не мог сказать, почему письмо «важная вещь», но все же как-то неопределенно пояснил: — Теперь она непременно ответит. А письмо отнесешь ты, Вадя.

Вадя подчинился.

После занятий послание было готово. Вадя отнес его Нине.

«Нина, — сказано было в письме. — Сейчас же ответь на вопрос, с которым мы обратились к тебе еще утром. И, пожалуйста, не ломайся!

К. В. Б.»

Нина прочла письмо и рассердилась. Она взяла карандаш и на письме мальчиков под каждой буквой-подписью столбиком сверху вниз подставила буквы.

Получилось:

К В Б

О Е Е

З Р Г

Е Б Е

Л Л М

Ю О

Д Т

Вот достойный ответ заносчивым мальчишкам!

Она запечатала письмо в конверт, отдала Ваде и сказала:

— Сам, пожалуйста, не читай. Прочтете вместе.

Вадя возвратился к друзьям; они ждали его во дворе, в небольшом садике. Борис разорвал конверт и… Здесь даже самое острое перо и самая яркая кисть бессильны передать возмущение, охватившее неразлучных друзей.

— Счастье ее, что она девчонка! — сказал Вадя. — А нам, братцы, наука — больше с девчонками не связываться.

— Да, это ее счастье. Не то бы… — Коля не договорил, но по лицу его было видно, что, действительно, Нине пришлось бы неважно.

Борис пригрозил:

— Все равно отомщу… Я покажу ей, какой я бегемот!

После занятий все собрались у Бориса.

На улице шел дождь. В водосточных трубах урчало, пело, потрескивало. Знакомая улица почему-то казалась чужой. Прохожие, кто под зонтиком, кто в плаще с капюшоном, переходили через мостовую. Птицы молчали. И только деревья шумно и весело стряхивали с листвы сверкающие дождевые капли.