Михаил Жестев - Приключения маленького тракториста

— Молчишь? А за что дядю Ивана посадили, — тебе тоже неизвестно?

— Недостача у него.

— Знаешь?

— Сказали…

— Говори правду, а нет, — живу не быть. Ну, говори!

Колька весь съежился и так втянул в плечи голову, что стал ниже Алешки. Он не делал никакой попытки вырваться и жалобно проговорил:

— Рубаху разорвешь…

Алешка усадил его на землю и только тогда разжал кулак.

— Как было дело, — рассказывай!

— Я не хотел… Понимаешь… Меня заставили. — начал путано и непонятно Колька. — А что я мог сделать?

— Да ты толком говори, — приказал Алешка. — И с самого начала. За что дядю Ивана посадили, какая недостача у него?

— Три магнето, пять коробок свечей…

— Еще что?

— Две динамки, арматура всякая, электролампочек много, поршневых колец вязка…

— Дядя Иван взял?

— Нет…

— А кто?

— Я…

— А говоришь — заставили…

— Ну да… Я не хотел, а меня заставили.

— Валишь на дядю Ивана? Так я тебе и поверю! Никто тебя не заставлял.

— Дядя Иван не знал. И не он заставлял.

— Совсем заврался. А как ты в склад попал?

— Приходил к дяде Ивану…

— Эх ты, гад! Тебя дядя приютил, а ты в тюрьму его посадил.

— Я не хотел…

— Не хотел, так бы не воровал. А то, что ты Левшин и по моим документам живешь, — тоже не подумал? Морду тебе набить мало! Тоже товарищ! Вот для чего тебе хотелось в город уехать, — чтобы вором стать. В деревне не наворуешься, сразу приметят…

— Я не хотел, — снова проговорил Колька и заплакал, — Заставили меня.

— Да кому нужно было тебя заставлять?

— Ты только послушай. Помнишь, меня на базаре искал? И ребят там встретил. Один из речного был, а двое других из ФЗО. Вместе собирались на Черное море. Обещали устроить меня на пароход. Только денег на дорогу не хватало. Они залезли в один дом, унесли шубу, пальто, костюм. Я не крал, я стоял у ворот, смотрел, не идет ли кто. И тогда на базаре мы продали все. Вечером собирались уехать. А тут ребята узнали все про меня. Я не хотел обратно к дяде Ивану идти. Это они меня заставили. И сказали: поступай в училище. А потом потребовали, чтобы я крал из кладовой. Заходил к дяде Ивану, вроде как чем-нибудь помочь, а он чуть отвернется или выйдет, я деталь под полу или в карман.

— А ты бы отказался…

— У них финки, грозили исполосовать.

— Эх ты, дурак!

Алешка сжал кулаки. Так попасться в руки какой-то воровской шайке. Домечтался Лопата! Так вот откуда у него такая ненависть к людям.

— Что же дальше думаешь делать?

— Не знаю.

— От суда тебе не уйти.

— Знаю.

— А дядя Иван напрасно пострадал. Как-то надо его вызволить.

— Не знаю.

— Знаю, не знаю. А совесть есть у тебя? Хочешь опять человеком стать, слушайся меня. Один у тебя выход. Где следователь остановился? В Черепановке?

— На усадьбу МТС уехал…

— Тогда ступай на станцию, садись в поезд и поезжай к нему. И все скажи, как было.

— Все, все? — Колька нехотя поднялся.

— Ничего не утаивай!

— Ладно, — решительно тряхнул головой Лопатин. — Всё так всё! — И зашагал по борозде, к стоящему посреди поля трактору. У Алешки мелькнуло подозрение. Уж не думает ли Колька тягу дать? Вот сейчас зайдет за трактор, потом юркнет в кусты, а там рукой подать — лесная чащоба, попробуй поймай его там. Алешка уже готов был броситься в погоню, когда увидел, что Колька остановился у трактора и, достав какой-то ключ из ящика, поднял капот. Что это он там делает? Так и ходит локоть, так и ходит. Что-то отвертывает. Несет динамку? Но зачем он ее снял?

Колька подошел к шалашу, поднял валявшуюся на земле холстинку, в которой Глаша приносила обед, и, завертывая динамку, спросил Алешку:

— Видишь отметину?

— Вижу.

— Пусть и следователь посмотрит. Училищная.

— Форсистов тоже? Говори правду? — Алешка до боли сжал Колькину руку.

— Нет…

— А как же динамка тут оказалась?

— Я крал и в шайку отдавал. А он у них покупал.

— И он знал?

— Что краденая? А то иль не знал? Раз не из МТС, откуда ей быть? Ее крали, перекупали, а она все равно свое настоящее место нашла. Полагалось ей на тракторе быть, она на тракторе и оказалась. — И, протянув Алешке руку, спросил: — Так как теперь? Ты Колька, а я Алешка? Или тоже по своим разойдемся?

— Я Алексей Левшин.

— Ну, а я Николай Лопатин.

И пошел, не оглядываясь, в сторону станции.

Только после того, как Колька скрылся в низинке на повороте дороги, Алешка подумал: «А как же теперь ночью будем пахать?» Подумал так — и впервые в жизни тот самый трактор, к которому он так стремился и который был в его глазах превыше всего, показался ему не заслуживающим внимания рядом с судьбой человека, невинно заключенного в тюрьму. И пусть стоит трактор. Пусть! И он, Алешка, тоже пойдет к следователю. Пойдет и скажет, что дядя Иван ни в чем не виноват, а виноват больше всего он, Алешка. Ведь если бы не он, Колька не попал бы к дяде Ивану, не стал бы его племянником, а значит, и не смог бы попасть в кладовую запасных частей. Во всем виноват Алешка! Надо скорее, ехать к следователю!