Игорь Минутко - Мишка-печатник

— В атаку?

— А ты как думал? Небось очухались. Видишь там кустики?

Федя посмотрел. За деревней немного сбоку возвышается холмик, поросший кустами.

— Вижу, — говорит Федя.

— Туда и переползем. Ох, попляшут они у нас!

Они медленно ползут мимо сараев, мимо огородов, мимо залегших красноармейцев, и Феде подмигивает, правда, немного удивленно, Трофим Заулин. Над головой свистят пули,

В кустах они устанавливают «максим», красноармеец открывает сумку с пулеметными лентами, вправляет одну в замок пулемета, показывает Феде, как держать ленты.

— Понял?

— Понял!

Теперь они ждут. Из деревни Днище бьют и бьют пулеметы белых. Наши позиции молчат.

— Пошли, пошли сволочи… — шепчет, пулеметчик.

Федя поднимает голову — по белому полю на них бегут, согнувшись, черные человечки, в руках палочки-винтовки.

…р-а-а!.. — нарастая, летит над полем.

У Феди яростно начинает биться сердце. Белые наступают… Сейчас мы вам дадим. За все… За все… Лихорадка возбуждения треплет Федю.

— Ну что же ты? — толкает он в бок пулеметчика.

— Спокойно, Федя, — шепчет пулеметчик. — Спокойно. — Сузились у него глаза, пот выступил на лбу. — Пусть подойдут. Давайте, давайте, голубчики!

…ра-а-а! — нарастает, накатывается на Федю.

Выросли черные человечки. Метров двести отделяет их от Фединого пулемета. Впереди бежит офицер с золотыми погонами на плечах, размахивает наганом. Федя видит его возбужденное лицо, видит лица других белых, напряженные, красные, с открытыми ртами.

Где-то на другом конце деревни открывает огонь наш пулемет.

Та-та-та-та! — злобно и яростно. — Та-та-та!..

— Пора! — шепчет пулеметчик. — Давай, Федор! Над ухом Феди ожесточенно начинает строчить «максим», дуло его, двигаясь из стороны в сторону, пылает солнечным пламенем.

Через руки Феди течет пулеметная лента, летят в сторону горячие гильзы.

Федя на миг поднимает голову, и именно в этот миг офицер с золотыми погонами словно налетает на невидимое препятствие, переламывается надвое и падает навзничь. Падают другие белые. Сломалась атака. Залегли беляки. Где-то у самого горла бьется Федино сердце.

— Не нравится! — шепчет пулеметчик. — Сейчас я вас подниму…

И он стреляет по залегшим белым. Раскалился нос «максима», пышет от него жаром.

Вдруг двое офицеров не выдерживают — вскакивают и бегут, бросив винтовки, назад, к деревне. Тут же их настигает пулеметная очередь.

Бегут другие офицеры.

Падают, поднимаются, снова бегут!

Захлебывается яростно жаркий «максим»…

Федя вскакивает и кричит диким, чужим голосом:

— Это вам за Нила Тарасыча! За Яшу! За Мишку! За все! За все!..

— Ура-а-а-а! — наплывает и захлестывает поле. Мимо Феди бегут с винтовками наперевес рабочие.

Бегут, яростные, беспощадные, неодолимые в своей праведной ненависти.

Видит Федя: мимо бежит отец Парфений, бежит огромными шагами, и лицо у него новое, незнакомое — широко раскрыты глаза, и ярость пылает на этом лице.

Непонятная сила поднимает Федю. Он, забыв о пулемете, бежит за рабочими, размахивает руками и кричит, задыхаясь от бега:

— Ура-а! Ура-а-а!..

На следующий день пришла неожиданная оттепель. Как много солнца было кругом! Как сверкали снежные поля! Побурели дороги, в глубокие колеи налилась желтая от конского навоза вода. Пахло бодро, весною, и дышалось полной грудью.

По одной из бесчисленных дорог России шагал отряд типографских рабочих, шагал на юг, туда, где по-прежнему громыхал фронт.

Суровы и задумчивы были лица людей в тот сверкающий день. За спиной — деревни Струново и Днище. Там остался высокий свежий холм земли над братской могилой. В ней лежат те, кто погиб во вчерашнем бою. В ней лежит любимец отряда — коммунист Нил Тарасович Харченко. И там же, рядом с братской могилой, закопали Мишку-печатника. Теперь уже никогда-никогда ты не пойдешь рядом с Федей, веселый, прямодушный в дружбе Мишка.

Шагает отряд по размытой дороге. На плече Феди лежит сильная добрая рука отца. В кармане Феди маленький браунинг — дорогая память о неистовом художнике.

Дальняя синяя даль уводит к горизонту, красные ветры нового времени летят над русской землей. Строг, молчалив Федя. Он не плачет, нет! Он полон решимости пройти через все дали, всеми дорогами, преодолеть все и завоевать тот мир, в котором не будет насилия, неравенства, обмана, роскоши и нищеты. В том новом мире все люди станут братьями и никогда не будет войн, и никогда человек не поднимет оружия на другого человека.