Эсфирь Цюрупа - Жил-был Пышта

— А вот зря дед разрешает тебе смотреть телевизор!

Спор разрастался, как буря. Волны вздымались всё выше. Казалось, они раскачивают автобус. Фёдор резко засигналил и затормозил. Картонные трубки посыпались Жене на голову.

Оказывается, через шоссе идёт стадо. Фёдор сигналит, а коровы не боятся. Теснясь, притираясь к голубым бокам автобуса пятнистыми боками, они идут совсем рядом с Пыштой, и в окно входят запахи нагретой шерсти и молока. Коров Пышта побаивается, но потрогать бы шерстяной лобик и бугорки-рожки у того рыжего бычка!..

— Пышта! Сиди на месте! Вывалишься!..

Пастух щёлкает бичом. Коровы бегут рысцой, неловко вскидывая ноги, перескакивают кювет. А рыжий бычок остановился, глядит вслед автобусу большими ласковыми глазами. И вдруг, вытянув голову, посылает Пыште хриплое «М-м-му-у!». Прощается. Хорошо бы помычать ему в ответ, но они уехали дальше. Они торопятся. Им надо ехать без задержек, догонять свою бригаду.

Мимо окон — посёлки, поля… Проносятся деревья — красные, рыжие, словно охваченные пламенем. Осень. От столба к столбу бегут провода, провисают, взбираются вверх, перебегают через перекладину на столбе и опять — вниз. На проводах качаются птицы, они, как пловцы, кидаются с проводов в воздух, будто в задачнике на картинке: три улетели, две остались, сколько всего?

Низко над шоссе проходит вертолёт — толстобрюхая красная стрекоза, а крылья над головой как мельница. Когда его грохот смолкает, Пышта слышит голос Майки:

— Приедем в Прудковский комитет комсомола, скажем: «Посылайте на самый трудный, самый отсталый участок!»

Женя отвечает:

— А на отсталом участке все будут в восторге! Закричат: «Ура! Здравствуйте!» Скажут: «Мы больше не будем плохими, будем хорошими!» И нашу бригаду встретят с оркестром в сто медных труб с барабаном.

Такая встреча Пыште нравится, а Майке нет. Майка сердится.

— Нам не нужны трубы и барабаны. Нам нужно быть нужными! — говорит Майка.

Пышта смотрит в окно. Он играет со словами, которые сказала Майка. Он крутит их так и этак. «Нужно быть нужными, — бормочет он. — Не нужно быть ненужными». Ну конечно, это плохо, если им скажут: «Вы нам ненужные!» И как весело получается: «Вы нам нужные».

«Так и будет, — думает Пышта. — Не могут быть ненужными люди, у которых такой прекрасный голубой автобус, и пишущая машинка, и киноаппарат, и такая большая банка с красной краской».

Пышта первым увидал вывеску: ЧАЙНАЯ. Майка взяла кошелёк, Женя — киноаппарат, и все выскочили из автобуса.

«Чайная» только называется «чайной». На самом деле там можно съесть борщ и даже сосиски с капустой, их Пышта любит. А уж после сосисок стали пить чай. Женин киноаппарат всё заснял на плёнку: и совхозных рабочих, которые тут обедали, и как чай разливали из пузатых чайников.

Пышта придвинул к себе самую большую кружку, и вдруг оказалось, что Майка не собирается покупать к чаю ни печенья, ни конфет. Пышта пригрозил:

— Тогда я не буду чай пить!

— Ну и не пей! — ответила Майка. — Это тебя дед уговаривает: «Открой ротик, я тебе положу кусочек!» А я не дед.

Пышта обиделся:

— Тогда покупай мне мороженое!

— Нет, — отрезала Майка. — Денег мало, до стипендии далеко, надо расходовать с толком.

И все сразу с ней согласились. А Пышта не согласился: «Почему сосиски — с толком, а мороженое — без толку? Можешь никому не покупать, мне одному. Когда Владик лекцию репетировал, он рассказал, что даже в голод Ленин велел: первый глоток молока — детям! А кто здесь дети? Я — дети. И во всех троллейбусах в городе висят плакаты: «Ешьте мороженое, ешьте мороженое, оно из натурального молока, оно питательное!»

— Оно питательное, — сердито сказал Пышта.

— Ничего, не отощаешь! — ответила Майка.

И тогда Пышта громко сказал Майке:

— Жадина-говядина!

Из-за столов смотрят на него все обедающие, и буфетчица из-за буфетной стойки смотрит тоже. А он отваливается на спинку стула и болтает ногами — нарочно, чтоб отомстить Майке.

— Я не жадина, — тихо отвечает Майка. Из её глаз на Пышту глядит горючая обида. — Деньги не мои, а общие. Все на них должны обедать много дней и ещё покупать бензин для машины.

Женя отмахнулся от Пышты:

— У несмышлёныша язык сболтнёт раньше, чем голова сварит.

Владик сказал строго:

— Маечка ответственная за финансовые дела бригады.

— Всё равно жадина! Жадина говядина! — ответил Пышта.

И тогда Фёдор взглянул на Пышту и сказал только одно слово: