Эсфирь Цюрупа - Жил-был Пышта

«Фёдор, вернись, я сам, сам полезу! Меня выдержит!» — никому не слышно, молча кричал Пышта, а язык его словно онемел от испуга. Фёдор уходил всё ниже в глубь подземной башни. Всё неяснее белели кисти его рук, и сам он становился всё меньше. Потом и вовсе не стало его видно, только слышалось из гулкой глубины: шарк, шарк — ноги ищут опоры, — да полязгивала цепь, да постанывал старый вал…

Пышта взглянул на женщину. Склонённое лицо её было белым, губы её, рассечённые морщинами, шептали: «Батюшки, батюшки…»

Внезапно цепь освобождённо качнулась, из глубины донёсся всплеск, взлетели железные звуки.

— …ни-и-и! — гулко донеслось снизу.

— За людьми, что ли, бежать? — в смятении спросила женщина.

Но тут они оба услышали ясно:

— Тяни-и-и!

Вдвоём они схватились за ручку и стали крутить изо всех сил. Цепь бежала легко, с весёлым звяканьем. Вдруг женщина засмеялась:

— Гляди, всех утопленников спас!

Звонкая гроздь разных вёдер поднялась из колодца. За дужки они были привязаны к цепи Фёдоровым поясным ремнём.

— …авай-ай! — донеслось снизу.

— Сейчас, сейчас, сынок, спустим цепь… — Она отцепила вёдра. Цепь пошла вниз.

— А он там в воде стоит? А он не потонет? — тревожился Пышта.

— Как-нибудь он там да пристроился, — отвечала женщина, придерживая вал. — Может, стоит в воде, а может, ногами в брёвна упёрся, встал над водой, как мост…

Цепь ушла на всю глубину и опять стала — будто ждала покачиваясь. И двое наверху тоже ждали. И вот цепь напряглась, закряхтел старый вал, а у Пышты так напряглись руки, словно он сам, а не Фёдор лез сейчас из глубины, висел над пропастью, на руках подтягиваясь всё выше и выше.

Они не помогали ему, не крутили вал, не подымали цепь. У них всё равно не хватило бы сил. Затаив дыхание они смотрели в тёмную глубину… Знакомая тёмная макушка. Порывистое тяжёлое дыхание. Плечи под вымокшей майкой, руки с шарами напрягшихся могучих мышц. Всё ближе, ближе… Последний рывок. Рука — вверх, вцепилась в край сруба. И вот уже Фёдор лёг на него грудью, переводя дыхание. На спине, под облепившей её майкой, ходуном ходили сильные лопатки.

А спустя секунду Фёдор сидел верхом на краю колодца. С брюк его лились потоки воды, на голых руках и на лбу вода блестела каплями.

— Неужели с головой окунулся? — Женщина сняла с головы и подала белый платок.

— Да нет! Там воды — курица не утонет, — сказал Фёдор. — Семь потов прошибло, пока взобрался… — и вытер лоб и шею.

Оглядел вёдра, усмехнулся:

— Коллекцию накопили… — и стал крепить общественное ведро к цепи. — А куда ж мой парень задевался?

Она и сама удивилась. Пышта исчез.

— Только-только тут был. Может, в автобус удрал?

Но Пышта не в автобус удрал. Когда Фёдор стал вылезать из колодца, Пышта убежал и бросился ничком в опавшую листву в придорожном ветляке.

Тут и нашёл его Фёдор. Постоял над ним. Думал: «Да разве ж я бы пустил тебя вниз, такого маленького? Да ни за какие коврижки! Я бы лучше сам сто раз подряд слазал! Почему ж ты плачешь? А вот почему: струсил! Не нашёл в себе мужества, чтоб вызваться меня заменить. Очень хотел, наверно, и не смог. Ах ты бедный паренёк… Пожалеть тебя, что ли? Нет, не буду жалеть. Не хочу, чтоб вырос трусом. Хочу, чтоб вырос смелым!» И он позвал:

— Вставай, Пышта. Воду надо нести! — и пошёл обратно к колодцу.

Пышта вытер слёзы, вылез из зарослей и побрёл вслед за Фёдором. И услышал такой разговор:

— Конечно, миленький, всякий удивится, когда бородатый, самостоятельный ходит вверх ногами по улице… — говорила женщина.

Фёдор ответил:

— Так ведь и я не каждый день на голове хожу. У меня сегодня день особенный! Я только сейчас узнал, что меня любит самая прекрасная девушка! Тётка, дорогая, я ж от счастья вверх ногами ходил!

А женщина засмеялась:

— На свадьбу пригласи!

Пышта шёл за Фёдором, тащил свою канистру и ударялся об неё коленками. Стукнется коленками — буммм! — и охнет. А Фёдор идёт и не оборачивается. Конечно, ему не до Пышты.

«И когда он успел получить известие? — думает Пышта. — Может, мимо почтальон на велосипеде ехал и оказалось, у него телеграмма для Фёдора?»

Пышта вздохнул: какая же она, эта самая прекрасная девушка на планете? Волосы у неё, наверно, золотые. А на ногах кеды, голубые с белыми шнурками. В зачётке, как у Майки, конечно, ни одной тройки. Может, у неё разряд по плаванию или она даже мастер спорта. И машину она, конечно, умеет водить, и водительские права у неё есть. Разве без прав Фёдор полюбят?