Леонид Сергеев - Самый дружелюбный пёс на свете. Железный Дым

Я посмотрел на Пашу — в своем ли он уме?

— Не веришь? — усмехнулся Паша. — Спроси у кого хочешь из наших глуховских.

Я вздохнул, подумав: «Вот к чему приводят „празднества“», — но, как выяснилось позднее, ошибся.

— Так говоришь, мост смыло? — помолчав, спросил Паша.

Я подтвердил, что от моста остались одни сваи.

— Вот так каждый год, — ухмыльнулся Паша. — Районные власти все обещают навести мост из железа… А потом пригонят рабочих, те сколотят настилы, и привет!.. А гробанулся бы кто-нибудь из начальства — сразу зашевелились бы. Не только железный — отгрохали бы стальной.

Когда мы подъехали к полуснесенному мосту, там уже стоял Челкаш и показывал, где затонул наш Малыш. Паша не понял моего друга, а может, усомнился в его умственных способностях и, заглушив двигатель трактора, спросил:

— Где лежит ваша коробочка?

С гордостью за Челкаша я ответил:

— Мой друг указывает место точно. Он никогда не ошибается.

— Ясненько, — погладил живот Паша. — Прям как мой Вася… Щас размотаю трос, ты нырни к машинке и зацепи ее за форкоп (ушко под бампером), тебе лучше знать, где он там. И мой агрегат машинку сразу выволочит. Ему это — раз плюнуть. Автобус тащит, а то такую мелюзгу!

За время пока мы ходили в деревню и ехали обратно, погода так и не разгулялась. Вода в реке немного спала, но оставалась мутной, так что мне пришлось раз пять нырять, прежде чем я нащупал ушко и зацепил за него трос — словом, вылез из воды жутко измотанным и долго прыгал на одной ноге, вытряхивая воду из ушей.

Ну, а потом Паша залез в кабину трактора, запустил двигатель, и его «агрегат» попятился от реки. Трос натянулся, и вскоре из воды показалась желтая крыша Малыша, а затем и он весь, в тине и ракушках — изо всех его щелей стекали водяные струи. Честное слово, вокруг сразу посветлело, точно взошло солнце. Челкаш обрадовался, подбежал и поцеловал нашего железного друга.

Открыв двери Малыша, я первым делом вытащил из «бардачка» документы. К сожалению, они намокли, хотя и были завязаны в полиэтиленовый пакет (в паспорте и правах так и остались по две печати на каждом листке).

Что меня удивило — наш спутник-паучок, несмотря на долгое пребывание Малыша под водой, оказался целым и невредимым — то ли отсиделся у потолка, где оставалась сухая полоска, то ли на время стал водолазом, но факт остается фактом — он спокойно ползал по стеклу!

— Аккумулятор, ясненько, разрядился, — сказал Паша. — Снимай его, повезем ко мне заряжать.

Пока я возился с аккумулятором, Паша окунулся в реке — как я понял, чтобы окончательно прийти в себя после «празднества». Челкаш за это время вытащил из машины все наши вещи и разложил их на траве, в надежде, что солнце все-таки появится и вещи просохнут, а потом вдруг подбежал и шлепнул меня лапой по ноге — в зубах он держал мешочек Дарьи.

— Тебе же сказали, его надо держать при себе! — укоризненно прогундосил мой друг.

— Да, да, Челкашка, — кивнул я, запихивая оберег в карман рубашки. — Теперь с ним не буду расставаться. Но ты сиди здесь, я скоро вернусь.

Мы с Пашей поехали в деревню; после купания спаситель Малыша выглядел бодрым, посвежевшим.

— Хороший пес твой Алкаш, — сказал.

— Челкаш, — поправил я.

— Ну, Челкаш, все одно… У меня тоже один живет. Джек. Сегодня куда-то запропастился. Небось, мышкует в поле… А был еще Трезор. Матерый, настоящий мужик. Слов на ветер не бросал, лаял редко и только по делу. И то правда, чего зря глотку драть… Так и жил с двумя собаками. Жил хорошо, но потом у меня появилась одна женщина из соседней деревни Бородавкино. Женщина-огонь. Даже хохотала громче всех. Ну она и говорит как-то: «Если б у тебя была одна собака, я взяла бы тебя к себе». А я ей говорю: «Ты чего вообще? А если б у тебя было двое пацанов и я сказал бы: „Был бы у тебя один пацан, взял бы тебя к себе, а так извини“». Ну, все у нас и сошло на нет. Ну, а теперь, когда я остался с Джеком, она зовет к себе. Наверно, переберусь, пора обзаводиться семьей.

— А куда же делся Трезор? — спросил я.

— Погиб пять лет назад… Все бегал через лес в Бородавкино. Там у него любовь была с одной Жучкой. Ну и однажды зимой пропал. А весной я нашел его ошейник, череп да кости… Волки сожрали. Так вот получилось, да.

— Здесь и волки есть?

— Были. Потом-то всех перестреляли.

Мы подъехали к дому Паши; он загнал трактор в сарай и там же, в сарае, поставил аккумулятор на зарядку, а меня пригласил отведать его «ягодной наливки».

Мы расположились на лавке под яблоней, и Паша вновь завел разговор об «огненной» женщине, к которой собирается переехать — какая она красивая и «варит борщи как бог», но в то же время — «уж больно шумная, суматошная». Было ясно, Паша почти готов к серьезному испытанию, хотя и колеблется — делать последний шаг или повременить? Паша разговорился не на шутку, но в какой-то момент объявился его Джек, обнюхал меня и уселся напротив хозяина — приготовился слушать. Тут уж, понятно, Паша переключился на своего четвероногого друга — о нем говорил только похвальные слова.