Глеб Чайкин - Пожар

Тогда Гошка, сообразив, что в воде ему будет легче отбиваться от ос, закрыл глаза и так стал хлестать воду, что кругом его в разные стороны разлетались тысячи брызг.

Осы перестали донимать Гошку. Тяжело вздохнув и отфыркиваясь, он оглянулся. Над озером плавал дым. Береговые уступы едва обозначались. Гошка хотел выбраться из воды, но не мог двинуться с места. Он по колено увяз в илистом дне.

А дым все сгущался. Кругом горели вырубки. В огне потрескивала прошлогодняя трава. Дышать становилось все труднее. Гошка попытался высвободить ноги, но только еще больше увяз в тине. И тогда в страхе он стал кричать:

— Спасите, спасите!

Никто ему не ответил. Плотная надвинулась дымная завеса, и над головой, словно злорадствуя, прокаркала ворона. В чаду у Гошки кружилась голова. Гошка перестал кричать. Обессиленный, склонившись над водой, он тихо скулил:

— Серега… Серега…

Словно сквозь сон он услышал всплеск воды. Потом совсем близко залаяла собака, послышался голос Сергея.

— Серега, тут я, Серега, не уходи!

Серега кинул товарищу конец пастушьего кнута, и Гошка выбрался на берег. Истребителя ос трудно было узнать — глаза заплыли, лицо вспухло.

— Эко вздуло тебя, что шину, — сказал Серега. — Бежим на деревню, надо людей звать. Еще к скирдам огонь перекинет.

Тут только, Гошка заметил, что вся середина вырубок черна от выгоревшей травы, дымятся пни, словно трубы изб, и пламя широкой полосой охватило сушняк. Дымный клубок катился к жнивью.

— Серега, не зови людей. Не надо! Я сам потушу!

— Сам, сам… Иль не видишь, сколько огня разметало.

И, не ожидая, что скажет Гошка, Серега побежал на деревню.

Едва Серега исчез из виду, Гошка схватил подвернувшуюся под руку палку и бросился к огню. Палкой он стал прибивать пламя. В эту минуту ему было не до славы истребителя ос. Он забыл и недавно пережитый страх. Он так неистово махал палкой, что искры разлетались во все стороны. А пожар разгорался. Пламя подбиралось к меже, отделявшей вырубки от жнивья. Розоватый дым плыл над скирдами.

Издалека на болото донесся гул тревожного колокола. И тогда Гошке снова стало так страшно. Пятясь от огня, он закричал истошным голосом:

— Пожар! Хлеб!.. Пожар!..

И бросился к речке. На берегу он залез под старую, рассохшуюся лодку и припал к влажному речному песку. Он не кричал и не плакал. Он не мог плакать. Слишком велико было его горе. Он лежал под лодкой и скреб пальцами холодный песок.

Тут под лодкой и нашел его Серега, возвращаясь под утро в деревню, после того как колхозники потушили пожар на вырубках.

Митя Пироженко и Вася Петров вместе в лес по грибы ходили, вместе купаться на ставок бегали.

Митя был высокий рыженький мальчик. Ему было тринадцать лет.

А Васе было девять. Он всегда первым ввязывался в драку.

— Всегда ты задираешься, — укорял Митя товарища. — Вот поймают тебя, намнут бока, — небось, перестанешь лезть…

Вася обычно долго отпирался, уверял, что не он первый начал, но потом признавался.

Так бы и дружили ребята, если б не удочка. С нее все и началось…

Был солнечный августовский день. От жары пожелтели травы, потрескалась высохшая земля, а воздух стал пыльным и горячим. Казалось — вот-вот воздух воспламенится и превратит в пожарище леса, поля, горы и долы.

Ребята купались, им не хотелось выходить из прохладного ставка, окруженного камышами. Накупавшись вдоволь, они вышли на берег, оделись.

Митя стал разматывать лёску и прилаживать крючки и поплавок.

— Мить, а Мить! Дай-ка сначала я удить буду, — попросил Васька.

— Погоди ты, — ответил Митя, — видишь, прилаживаюсь.

Но Васька не стал ждать, а схватив лежавшую на траве удочку, побежал к ставку.

Леска с крючками и поплавком тянулась по земле, — вот-вот порвется, потеряются крючки.

— Постой, Васька! — крикнул Митя. — Лёску порвешь. Слышишь, постой!

Но Васька побежал еще быстрее.

Не стерпел Митя, подскочил к товарищу и крикнул:

— Отдай! — И выхватил у Васьки свою удочку.

Тогда Васька обозлился и, схватив лёску, стал рвать ее на части.