И Марго с такой ненавистью и злобой взглянула на ни в чем неповинную Груню, что той в первую минуту даже страшно стало.
Однако Груня все-таки поборола свое смущение и, протягивая корзиночку с ягодами маленькой француженке, произнесла робко:
— На… возьми, барышня. Кушай на здоровье… Сама утром собирала свеженькие в лесу. Возьми же, кушай…
Марго показалось, что девочка дразнит ее и нарочно напоминает ей о том, что случилось вчера. Маленькая француженка еще больше рассердилась, побледнела от злости и, резко вырвав из рук Груни корзинку, размахнулась ею и изо всей силы швырнула ее за изгородь сада.
Марго размахнулась корзинкой и изо всей силы швырнула ее за изгородь сада…
— Ах! — вырвалось дружно у недоумевавших детей.
Но Марго уже не могла сдержать своего волнения и начала вырывать из рук ребятишек цветы и букеты и швырять их на траву.
— Вот, вот, куда их надо, — лепетала она по-французски, бледная, с горящими глазами, топча цветы ногами, — мне никого не надо и ничего не надо теперь… Только маму. Только маму. Верните мне ее. Верните сейчас.
— Ну, и барышня! Ну, и гостья! — первый опомнился Никитка. — Зверь какой-то, а не барышня. Разве можно так злиться?
— И свирепая же она, братцы, — протянул Алексаша, испуганно глядя на взволнованную Марго.
— Гляди, гляди, глазищами-то как ворочает, — крикнул Сенька-большой.
— А лопочет-то, лопочет по-свойски, ровно горохом сыплет, — вставил другой Сенька, маленький. — Такая невеличка, ростом от земли не видать, поди-ка, а сердитая, ровно большая.
— Полно, братцы, пущай ее. Слышали, мать у нее померла в крушении… так мудрено ли… — примиряюще произнес Ванюша и, прикрикнув на плачущую от обиды Груню, решительно подошел к Марго.
— Перестань сердиться, барышня, — кладя ей руку на плечо, произнес мальчик. — Мы к тебе всей душой, то-есть… а ты это в толк себе не возьмешь никак… Эх, жалость какая, по-нашему ты говорить не можешь. А вот мы…
Ванюша не успел докончить начатой фразы… Малютка Марго с новым приливом отчаяния и тоски взглянула на него своими черными глазами и, внезапно сбросив с плеча руку мальчика, стрелою кинулась из школьного палисадника по направлению к лесу…
Куда и зачем она бежит — Марго и сама не знала хорошенько, сами ноги, казалось, несли ее.
Олимпиады Львовны, которая одна могла бы остановить девочку, не было подле; ребятишки растерялись и, выпучив глаза от изумления, смотрели вслед маленькой француженке…
А малютка Марго все бежала, все мчалась, как на крыльях. Вот и лес близко… Вот добежала она до его опушки… Вот приветливо накрыли ее шатром его тенистые деревья. Девочка вбежала под их гостеприимную сень, взяла вправо, потом влево и, измученная, изнеможенная, бросилась на мягкий мох, на согретую июньским солнышком траву. И тут только она дала полную волю слезам, полную волю своему горю…
Марго плакала навзрыд, громко повторяя:
— Мама! Мамочка! Зачем ты ушла от меня! Зачем оставила одну… Боже мой! Как мне тяжело без тебя, без твоей ласки. Никто не будет любить меня так, как ты. Никто, как ты, не пожалеет меня. Все здесь чужие… далекие… Мне не надо от них ничего, мне только тебя нужно, мамочка! Я так одинока, так одинока…
— Ты ошибаешься, милая девочка. Ты вовсе не так одинока, как думаешь. У тебя есть и будут друзья, которые не дадут тебя в обиду, — неожиданно услышала Марго над собою чей-то нежный голос, чью-то довольно правильную французскую речь.
Сначала Марго показалось, что она слышит все это во сне, что стоит ей только проснуться и тот, кто заговорил с нею на ее родном языке, исчезнет как дым. Она вскочила на ноги и перестала плакать.
Перед нею стояла девочка, одетая в простенькое платье, с широкополой шляпой на голове. Девочке было на вид лет 13. Она смотрела на изумленную Марго большими серыми глазами и ласково улыбалась ей.
— Кто ты? — вырвалось у Марго, не перестававшей с удивлением смотреть на девочку.
— Я — Нюра, дочь здешнего священника, отца Паисия, — ответила та и, взяв руку Марго, задержала ее ласково в своей.
— А почему же ты умеешь говорить по-французски? — снова обратилась Марго к девочке.
— А потому, что я учусь зимою в городе, в пансионе. В пансионе нас обучают и французскому, и немецкому языку. Сюда же домой к отцу я приехала на каникулы. А разве я говорю сносно по-французски, и ты меня понимаешь?
Читать дальше