Лидия Чарская - Малютка Марго

— Кажется, она покупала землянику… А потом побежала в сторону от платформы, — закончила свои сведения дама.

— Побежала в сторону? Значит, она опоздала вернуться, и поезд ушел без нее… А вдруг она попала под поезд! Моя Марго под колесами! Она раздавлена поездом!.. Она погибла! — вскричала madame Бернар и с совершенно белым от страха лицом упала без чувств на руки подоспевших к ней пассажиров.

В то время, как молодая женщина лежала без чувств на скамейке вагона, а ее попутчица, русская учительница, хлопотала около нее вместе с другими пассажирами, поезд, в котором они ехали, стал замедлять ход… Послышались тревожные свистки, крики… Кто-то закричал испуганным голосом, что навстречу по тому же пути мчится другой поезд, что всех ждет неминуемая гибель…

Вдруг и свистки, и крики, — все это покрылось отчаянным шумом и грохотом. Что-то сильно ударило в стенку вагона… Люди попадали со своих мест, и самые вагоны, тяжело грохнувшись на бок, стали сползать вниз по откосу насыпи железной дороги…

Дзинннь-дзинннь… — протяжно зазвенел звонок телефона в дежурной комнате начальника станции.

Начальник станции в белом кителе и красной фуражке, тот самый, которому накануне вечером с плачем поверяла свое горе малютка Марго, бросился к телефону.

— Алло! Я слушаю. Говорите.

Взволнованный голос глухо зазвучал в трубке аппарата.

— Случилось ужасное несчастье… Пассажирский поезд № 27 потерпел крушение, столкнувшись с поездом № 26, шедшим из Петербурга… Несколько вагонов разбито в щепки… Особенно пострадал третий класс… Есть человеческие жертвы… Несколько убитых и раненых…

— № 27 с № 26? Какой ужас! На каком месте? Послан ли вспомогательный поезд за ранеными? Сколько убитых? — трепетным, прерывающимся голосом переспрашивал по телефону начальник станции.

Ему отвечали подробнее. Однако он не мог оставаться у телефона: так как подходил утренний поезд, присутствие начальника станции на платформе было необходимо.

Бледный и взволнованный, прошел он туда. И первое, что ему бросилось в глаза, была маленькая девочка, которую вела за руку телеграфистка.

Малютка Марго, отдохнувшая и выспавшаяся за ночь, теперь, к пяти часам утра, была свежа, как бутон розы.

Начальник станции подошел к телеграфистке.

— Марья Демидовна, — сказал он своей сослуживице, — вы хотите отправить девочку на следующую станцию? Но не лучше ли ее оставить здесь? Вы слышали, конечно, о крушении поезда… Кто знает, может быть, и ее мать сделалась жертвою катастрофы. Не лучше ли раньше выяснить… подождать… снестись по телефону с той станцией. Может быть, там уже известны имена всех погибших…

— Нет, нет! Девочка чересчур взволнована и без того, — горячо запротестовала телеграфистка. — Она так и рвется к матери… Я лучше отвезу ее туда, если путь уже расчищен. Если ее мать попала, не приведи Господи, в число погибших, наверное, найдется кто-либо, кто знает девочку. Она рассказывала мне о какой-то русской учительнице, ехавшей вместе с нею. Может быть, та довезет ее до места. В крайнем же случае я ее привезу обратно сюда и оставлю у себя. Пока, до свиданья. Сегодня у меня свободный по службе день, а к завтрашнему утру я вернусь одна или с девочкой. Ведь вы отпустите меня, не правда-ли? Не отправлять же девочку одну с поездной прислугой.

Малютка Марго радостно впорхнула в вагон…

— Конечно, конечно, поезжайте, Марья Демидовна, с Богом, — поспешил согласиться начальник станции.

Малютка Марго, не понимавшая ни слова из того, что говорилось, и не подозревавшая о крушении поезда, в котором ехала ее мать, была весела, как птичка.

Легко и радостно впорхнула Марго в вагон, болтая без умолку, стараясь рассеять сосредоточенное настроение своей новой знакомой и удивляясь ее озабоченному виду.

— Я вас познакомлю с моей мамой, — беспечно болтала девочка. — Вы увидите, какая она у меня хорошая… Мне очень совестно, что я не послушалась ее вчера… Но я сразу брошусь к ней на шею, буду целовать ее и хорошенько попрошу у нее прощения. И мамочка, вы увидите, непременно простит меня… Вы не знаете, как добра она, моя мамочка. А я гадкая, скверная Марго, постоянно причиняю ей много забот и огорчений… Но, уверяю вас, это делается нечаянно. Я ужасно рассеянная и всегда забываю то, что мне говорят.