Лидия Чарская - Малютка Марго

— Ах! — дружно вырвалось у всех.

— О, какое безобразие! Какой ужас! — подхватили приказчики и приказчицы, взглянув на то, что держала дрожащими руками Марго.

Действительно, это было безобразие.

Глаза Марго широко раскрылись от ужаса и удивления. Лицо стало белее бумаги и задрожавшие пальчики выронили обезображенный венок на пол.

— О, я не виновата! Не виновата ни в чем!.. — успела прошептать насмерть ошеломленная девочка и, закрыв лицо руками, громко разрыдалась.

Только что добродушные, приветливые, ласковые лица, окружавшие Марго, мигом преобразились. С негодованием и отвращением смотрели теперь приказчики и приказчицы то на Марго, то на безобразный, выкрашенный в зеленую краску, венок. Управляющий магазином сразу перестал быть тем любезным, приветливым человеком, каким он показался Марго всего несколько минут тому назад. Он схватил ее за плечи и закричал изо всех сил, пользуясь отсутствием покупателей:

— О, негодная, скверная девчонка, ты хотела обмануть нас! Ты хотела подсунуть никуда не годную вещь вместо обещанного венка. О, ты будешь строго наказана за это. Сейчас же вызову сюда по телефону госпожу Нешт. А может быть, это ее проделки, это она подучила тебя?

Управляющий сердился и кричал так, что весь магазин сбежался на эти крики. Кто защищал и выгораживал Марго, кто обвинял и бранил ее хуже управляющего. Потом подошел седой высокого роста француз-приказчик из отделения дамских нарядов, прослуживший здесь чуть ли не всю свою жизнь, и стал внимательно прислушиваться к возмущенному голосу управляющего. Он положил руку на черненькую головку рыдавшей девочки и ласково произнес:

— Перестаньте плакать, дитя мое. Объясните нам лучше, кто мог это натворить?

Но разве Марго могла что-нибудь объяснить. Разве она знала; кто так злостно подшутил над ней. Среди рыданий она могла только пролепетать:

— О, только не я… Не я испортила венок, уверяю вас, monsieur, нет, нет… Я и сама не знаю, кто… Если бы знала и видела это раньше — могла ли бы я принести его в таком виде сюда? Я — честная девочка, я не обманщица, не лгунья… Спросите monsieur Ришара, вашего сослуживца из парижского отделения… Напишите ему, он вам ответит… Он знает меня…

— Monsieur Ришара, старого Рене Ришара? — неожиданно переспросил француз-приказчик.

— Да, да… Он знает меня… — еще раз, рыдая, подтвердила Марго.

Седой господин кивнул головой и незаметно скрылся.

А через несколько минут в отдаленном углу магазина в крошечной телефонной будке уже заработал аппарат:

— Алло! Соедините меня, пожалуйста, с гостиницей «Франция». Готово? Благодарю вас. Это гостиница «Франция»? Семьдесят четвертый номер дома? Нет? Они ушли? Так, когда вернутся, скажите им, чтобы сейчас же приехали в магазин «Жорж». Передадите? Пожалуйста.

Пока седой француз-приказчик переговаривался по одному телефону, не помнивший себя от ярости управляющий, соединившись по другому телефону с мастерской госпожи Нешт, изливал все свое негодование и бешенство Евангелине Денисовне.

— О, это невозможно, мадам! Венок испорчен совсем. Ваша посланная хотела всучить нам совершенно ненужную безобразную вещь. Мы за нее не можем платить деньги. Приезжайте сейчас же за нею сами, и вы убедитесь в справедливости моих слов!

— Что такое?.. О, Боже мой! Венок?.. Ничего не понимаю… Сейчас приеду… — отвечала по телефону мадам Нешт.

А Марго в это самое время плакала горькими, неутешными слезами. В этих слезах застала ее примчавшаяся в магазин мадам Нешт.

То бледнея, то краснея, мадам Нешт схватила в одну руку картонку с злополучным венком, другою цепко обхватила испуганную, внезапно переставшую плакать и как бы впавшую в тупое молчаливое отчаяние Марго и потащила ее к выходу.

Осмотрев венок, мадам Нешт стала на себя не похожа. Бледная, с поджатыми губами, с прыгающими круглыми глазами она, не говоря ни слова, вышла из магазина, села на извозчика, взяла на колени злополучную картонку и, посадив Марго рядом с собою, коротко приказала извозчику как можно скорее ехать. За всю дорогу она не обменялась ни одним словом со своей маленькой спутницей. Только не доезжая нескольких саженей до подъезда дома, Евангелина Денисовна разомкнула, наконец, губы и произнесла, обращаясь к совершенно измученной всем пережитым Марго:

— Я тебе покажу, девчонка, как портить заказы и подрывать доверие к моей мастерской! Я тебя так проучу, что долго помнить будешь…