Валентина Осеева - Динка. Повесть

- Пусть в моем сундучке лежит. Я уносить не буду. Когда хочешь, тогда и смотри, - милостиво сказала она и, положив карточку в свой сундучок, добавила: - Вот там, за палаткой, будет, под трехногим столом, чтоб дождь не намочил.

Никич махнул рукой.

- Где хочешь, - сухо сказал он.

Динка вынесла сундучок и поставила его за палаткой, под столом, который Никич все лето собирался починить.

- Вот здесь будет! - крикнула она еще раз. - А то ты спишь иногда, к тебе нельзя, а мне посмотреть захочется…

Старик молчал. Динка вытерла подолом слезы, посидела около сундучка и, так и не взглянув на карточку, ушла.

Никич, услышав ее шаги, покачал головой с обиженным и недоумевающим видом.

«Ну, Саша… горе тебе с ней будет… Не девчонка это, я полынь-трава. Полынь-трава…» - разводя руками, горестно подумал старик.

Жаркий полдень сушит на деревьях листья, отяжелевшие от зноя ветки бессильно свешиваются на забор, синими, оранжевыми глазками мелькают в кустах сережки, в глубокие щели между досками видна сбегающая вниз тропинка… Динка внимательно оглядывает угол забора; присев на корточки, шарит в траве… Нет флажка! Может быть, Ленька снова уехал в город продавать рыбу? А может, он просто сидит на пристани и ждет пассажирского парохода, чтобы понести кому-нибудь вещи и заработать немного денег?

Девочка тоскливо слоняется вдоль забора от одного угла к другому, поминутно взглядывая на тропинку, потом она бежит домой узнать, сколько времени, и, в надежде увидеть Ленькин флажок, возвращается назад. Но флажка нет…

«Может быть, приехал из города хозяин баржи и Леньке никак нельзя уйти?» с тревогой думает Динка. Не побежать ли ей самой на пристань? Но Лина уже накрывает на стол; лучше уйти после обеда, а то ее начнут искать… хотя искать ее сегодня некому. Катя с утра получила какое-то письмо и заперлась в своей комнате; Алина ушла к своей подруге Бебе;

Мышка читает… Но лучше все-таки уйти после обеда. Динка бросает взгляд на белеющую за деревьями палатку. Из-за папы она поссорилась с Никичем, а потом даже не взглянула на карточку и ушла. Просто спрятала папу в сундук за палаткой, не хотела смотреть на него и показываться ему с таким злющим, красным лицом. Хорошая дочка, нечего сказать! Такую дочку папа гнал бы от себя за три версты. А если бы он еще слышал, как она разговаривала с Никичем, так и вовсе отказался бы… Динка вспоминает растерянное лицо старика и трясущиеся пальцы, которыми он как-то суетливо вытаскивал карточку из своего старенького бумажника.

«Почему мама не купит ему новый бумажник?» - с раздражением думает она, пытаясь уклониться от тяжелого сознания своей вины перед стариком.

Пойти бы да помириться… Но так, сразу, ничего не бывает. У людей такие длинные обиды, что они растягиваются иногда на целую неделю. Смотря, верно, как обидеть… Уж она-то натопала и накричала не меньше, чем на неделю. Давай папу да давай папу! Никич даже испугался сразу - мог бы и умереть на месте.

Динка поднимается на цыпочки и смотрит через забор… Не идет Ленька… Может, он тоже за что-нибудь обиделся на нее и теперь не хочет больше водиться? А если сейчас еще не обиделся, так когда-нибудь обидится, потому что она вспыльчивая. Вот это, конечно, полезный совет - сунуть голову в ведро с водой. Но, во-первых, не будешь же всюду за собой это ведро таскать, а во-вторых, если человек дурак, так все равно он раньше накричит всяких глупостей, а потом уже сунется головой в воду…

Динка мрачно усмехается. Тонула одна такая дура - ну и пусть бы себе тонула! Дур вытаскивать нечего…

С террасы слышен голос Лины. Вот уже и обед!

Динка нехотя идет домой. Алина уже пришла и сидит за столом. Мышка ест и читает. Катя молча разливает всем суп; они такая бледная и невеселая, что никому не хочется разговаривать. Динка ест быстро-быстро, обжигаясь супом, и, еще не закончив его, протягивает свою тарелку за вторым блюдом - ей кажется, что на заборе уже появился флажок и надо торопиться.

- Не жадничай! - говорит ей Алина.

А Катя молчит, и Динка, покончив с едой, беспрепятственно вылезает из-за стола. Издали, сквозь кусты и деревья, ей чудится знакомый флажок.

«Пришел Ленька!» - радуется она.

Но у забора пусто, только в самом углу на столбе прыгает какая-то веселая птичка. Сердце у Динки сжимается тяжелым предчувствием. Ждать больше нечего. И, нырнув в лазейку, она мчится вниз по тропинке.