В. Хомутов - По зверю и птице. Рассказы

В таких разговорах почти вся дорога прошла у деда Герасима с Костей до самого Каракулина.

Проехали они тихим ходом часов шесть и уж под конец пути стали подниматься в гору, а как поднялись, так Костя и обомлел.

Никогда он еще таких мест не видал, какие ему сейчас перед глазами представились.

Дорога шла по верху горы, а внизу, далеко под ногами, синей полосой протянулась широкая, широкая река, которая уходила в даль, сколько глаз видеть мог. Такая была ширина реки, что на той стороне дома казались маленькими, как детские игрушки, а людей едва заметно было; человек из-за реки ростом не больше муравья представлялся. По реке бежали вверх и вниз пароходы и некоторые из них тянули за собой на канате тяжело нагруженные баржи.

Герасим остановился, слез с тарантаса на землю, чтобы лошади легче было по тяжелой дороге итти, посмотрел на реку и громко сказал:

— Здравствуй, Кама — родная река!

Костя тоже соскочил на землю, а дед пока зал ему на ту сторону реки и стал объяснять:

— Видишь, на том берегу, куда ни глянь, все стога, стога по лугам раскинулись, на десятки верст отсюда тянутся по низовому берегу. Вот посмотри направо, вон там далеко другая река виднеется и с Камой сливается. Это — Белая река. По веснам — продолжал Герасим, — как разольются Кама да Белая, так тот берег, как море кажется. Куда ни посмотри, всюду вода, все луга зальет- потому и луга заливными называются. Потом, как пойдет вода к лету на убыль, так обсохнут луга, а в низких-то местах вода так и за лето не пересохнет- а остается и небольшие озера образует; таких озер между Камой и Белой девять или десять насчитать можно.

— Дедушка, а как же там люди живут, — спросил Костя, — если там все заливает?

— Люди там и не живут,- объяснил Герасим. — Летом туда народ тысячами собирается на покосы и живет либо в шалашах, либо в па латках, либо деревянные бараки сколачивают. Потом, как подойдет покосам конец, смечут люди все сено в стога, а к осени да зимой к берегам свезут и там особыми машинами прессуют и по разным губерниям развозят.

— А где же мы там охотиться будем? — спросил Костя.

— На этих самых озерах; там наша охота и есть, над этими озерами уже сотни лет из года в год и утки, и гуси в теплые края пролетают. У перелетной птицы эти места — как большой почтовый тракт; а на этих озерах и гусь, и утка в пути отдыхают и кормятся. У них здесь дневка, как на походе бывает. Вот на этих озерах мы и будем с тобой охотиться.

Вскоре впереди на высоком берегу показа лось громадное село. Такого большого села Костя никогда еще в жизни не видал. Все ему не обыкновенным и интересным показалось. Долго ехали они по селу, наконец, у одной избы остановились. Там деда Герасима приятель Сергей Федотыч проживал — тоже седой старик, как и сам Герасим. Обрадовался Федотыч гостям, самовар поставил, но не долго они в избе про были. Хотелось Герасиму скорее за Каму, на ту сторону переправиться, чтобы спокойно к вечерней заре на охоту до озер добраться.

Через какой-нибудь час времени двинулись охотники дальше в путь. Сергей Федотыч свою собаку Норку тоже взял. Съехали по крутой горе на самый берег Камы, остановили лошадь и стали ждать перевоза.

— А на чем же мы, дедушка, переедем? — спросил Костя. — Моста ведь нет?

— Нас пароход перевезет, — объяснил старик, — видишь у берега пароход стоит, а к нему сзади на канате привязан плот большой — «паром» называется. Вот мы на этот плот телегу с лошадью поставим и сами тоже на плоту переправимся.

Действительно, вскоре въехали они на плот, который у берега стоял. Кроме них еще телеги три, четыре на пароме уместились. Пароходный гудок пронзительно засвистал, и пароход поплыл через реку.

Косте все казалось, что их течением вниз по реке несет; но, видит он, однако, что далекий-то берег все к ним приближается, а Каракулино — село словно от них убегает. Мало-помалу совсем близко к луговой стороне подошли и осторожно к берегу пристали.

Лошадь сначала замялась, побоялась в воду ступить, но дед Герасим ее в поводу с парома свел, и двинулись охотники к озерам по дороге среди бесконечных стогов.

— Дедушка, — спросил Костя,- а где же мы ночевать будем? Ведь по ночам теперь на лугу холодно.

— Мы сейчас прямо к ночлегу и проедем, — объяснил Герасим, — ночевать будем у старого знакомца одного, он не русский, а татарин. И таким ремеслом занимается, которого ты, Костя, и не видел.

— Каким таким ремеслом, дедушка?

— Он на реке Белой — «бакенщик», в землянке у самого берега живет. Домов-то здесь строить нельзя из-за половодья, так вот все бакенщики себе у берегов землянки роют и в землянках лето живут. А когда наступает зима и замерзает река, они свою работу кон чают и на зиму по своим селам разъезжаются.