Самуил Полетаев - Антон и Зяблик

Павел работал в стройуправлении, ночевать домой приезжал на бульдозере. Машина для Полины вроде бы своя, вот и подряжала его - кому горку сровнять во дворе, кому завалинку насыпать, кому торфу на огород завезти. А расчеты с людьми сама вела - брала хлебом, сеном, а больше деньгами. Копейку к копейке собирала. Таила мечту: купить дом в городе и зажить, как люди живут, в радость себе и в удовольствие.

Перед Ниной в долгу не оставалась: с базара вернется - брошку привезет, а то и платочек какой. Цена ему копейка, а все же внимание. А потом решила, что Василек ей, одинокой и безмужней, в большое одолжение и утеху. Брошки-платочки и покупать ни к чему…

Первое время Василек все бегал домой. Прибежит, а дома ни мамки, ни папки. На дверях замок. Двор обежит, надергает моркови с грядок, погоняется за курами и опять к Нине. Однако вскоре привык к ней и никуда уже не бегал - вроде она ему вторая мамка.

- Ты посиди, а я скотину покормлю, - скажет она.

- И я с тобой, - увяжется он.

Пока Нина кормит скотину, все мешает ей, озорует. Поросенок урчит, елозит пятачком по корыту, а Василек обойдет его с тылу, ухватит за хвост, да и ну тащить от корыта.

- Не тронь! - скажет Нина. - Саданет по ножке, станешь калекой, что делать-то будешь тогда?

- Я на одной прыгать буду.

- А вторую сломает, тогда что?

- Папка железные купит, как у дяди Фоки.

- Свои-то лучше.

- Лучше, - соглашался Василек, однако снова дергал поросенка за хвост.

Тем и кончалось, что летел в грязь.

- Попало? - смеялась Нина.

Василек, изнавоженный весь, глаза обиженные, сопит, не знает, плакать или нет. А Нина, чтобы отвлечь его, придумает такое, что и про боль забудешь.

- А хвост у него электрический. Током бьет.

- А чего ж меня не убило?

- Не захотел. Маленький ты, вот и пожалел.

- А где у него выключатель?

- На брюхе. Будешь приставать к нему, повернет выключатель, тебя и ударит током.

Сказала и пожалела. Василек тут же полез к поросенку под брюхо выключатель искать. Еле отвадила.

Дома, сняв с Василька грязную одежду, Нина обмывала его, грудастого, плотного, как боровичок, укутывала в овчинный полушубок и сажала на печку. А чтобы удержать его там, пока сушилась одежка, плела всякую небыль.

- Ты сиди в своей избушке, сторожи свою телушку, а то волк прибежит, телушку уволокет.

- А я его из ружа бабахну, убью волка. Дай ружо-то!

- На? вот тебе ружо. - И совала ему в полушубок пруток от метлы.

Ненасытный глаз Василька сверкал из щелки, выслеживая волка, грозный ствол «ружа» ворочался туда и сюда, как пулемет из амбразуры.

Жилось ему у Нины вольготно - ни в чем отказу не знал. И ел всегда в охотку. Сколько ни давали, все мало - еще давай. Съест тарелку борща, сам в чугунок заглянет: не осталось ли? Хлеба кусок жует, а на каравай поглядывает: как бы не спрятала раньше времени.

- Живот не лопнет?

- У меня уемистый.

- А у тебя там не волк ли живет?

- А как он туда улез?

- А когда ты спал.

- А через куда?

- Ты рот раскрыл, он и влез.

- Я маленький.

- А это не волчина, а волчок, росточком с жука. Теперь-то он, наверно, большой уже стал.

- Отчего же большой?

- В живот харчей ему бросаешь, вот он и растолстел.

Когда же Василек есть не хотел, отворачивался - а это редко случалось, - Нина вспоминала волчка:

- Волчок проголодался, накорми его.

Василек старался, ел, себя не жалел.

- Где это ты извозился так? - спросит, бывало, Нина, когда он с улицы прибежит. - Возьми-ка вон зеркальце, глянь, что там за зверь-замазур?

Василек возьмет зеркальце, уткнется в него носом и начнет разглядывать себя, косматого и грязного.

- Где?

- Ты глубже заглянь.

Вопьется он в зеркало, нос прижмет, глаза раскорячит.

- Как зверя-то зовут?

- Василек.

- А в ухе кто у тебя живет?

- Кто? - насторожится Василек, ожидая подвоха.

- Петух.

- Петух?

- Набери в ковшик водички и вытурь его оттуда.

Отмоется Василек дочиста, залезет на печку, упрется локотками в теплую овчину, запустит пальцы в жесткие свои кудряшки и потребует:

- А ты мне сказывай про ухи-то!

- Это про волчка? Ну-к, слушай… Впрыгнул он в ухо, огляделся, хотел обратно уйти, глядь - высоко прыгать, ушибется. Посидел, зубами пощелкал и спать улегся на пустое брюхо. Спит, сон видит: зверь идет…

- Какой?

- Медведь, должно быть. Проснулся, темно, никакого зверя нет. А под утро встал, голодный, а есть-то нечего, зубами пощелкал и снова спать. Солнышко высоко, а он все спит. Проснулся, зубами пощелкал и снова на бок. Так и жил один, брюхо совсем подвело, да скучно стало, поиграть не с кем. И надумал жениться. Где жену найдет? Никто не хочет в ухо лезть, хата тесная. Лиса пришла, посмотрела: «Нет, говорит, грязно здесь, не пойду замуж». Сорока прилетела, посмотрела: «Живи один, говорит, а я себе другого найду». Прискакала мышка, понюхала и тоже убежала. Никто замуж за волчка не хочет. Скучно жил волчок. А потом думает: «Дай приберу, может, кто и пойдет замуж». Взял прибрал чисто. Ан, глядит - опять кто-то грязь наволок. Кто бы это, а?