Мигель Делибес - Опальный принц

Кико зажег свет в розовой ванной и открыл дверцу лакированного шкафчика.

— Я тебя побрею, — сказал он. — Хочешь, я тебя побрею, Крис?

Он присел на корточки и порылся в шкафчике. Лицо его сияло от удовольствия. Первым делом он вытащил тюбик с зубной пастой.

— Еще одна пушка, — сказал он себе. — Только она заряжена.

В шкафчике были ножницы с загнутыми концами, щипчики, три губные помады, две пудреницы, дезинфицирующее полоскание для рта, пакет ваты, бутылочка со спиртом, шесть зубных щеток — белая, бесцветно-прозрачная, желтая, синяя, красная и светло-кофейная, — картоночка с заколками, клизма, пипетка, коробочка с болеутоляющими свечками, пилка для ногтей, пузырек с каплями от насморка, пульверизатор, две резиновые груши, мыло, два бинта, дюжина белых пластмассовых бигуди, щеточка для ногтей, щетка для волос, круглое зеркальце; тюбики с косметикой, бесцветный лак для ногтей, крем очищающий и крем питательный; одеколон, флакончики с фукорцином и фруктовыми солями; тушь для ресниц, две гребенки — черная и белая, лак, три карандаша для глаз — черный, зеленый и синий, термометр в металлическом футляре, блестящая коробочка с булавками и голубой тюбик с антигеморроидальной мазью.

У Кико разбежались глаза.

— Сколько тут всего, да, Крис?

Девочка перебралась к нему поближе. Она схватила валик бигуди и бросила его в унитаз.

— А-та-та, — сказала она.

Кико засмеялся. Ему было так хорошо в этом раю.

— Нет, Крис, — наставительно сказал он, — туда делают ка-ка.

— Ка-ка, — повторила Крис.

— Хочешь ка-ка? — рассеянно переспросил Кико.

Он раскрыл футляр термометра.

— Поди сюда, я тебе его поставлю, — сказал он.

Посадив Крис на пол, он сунул ей термометр между ножек. Тут же вынул и посмотрел на свет.

— Ты больна, — сказал он.

— А-та-та.

— Поставить тебе свечку?

Он спустил с девочки штанишки, взял болеутоляющую свечку и, усевшись на белую скамеечку, сунул свечку в попку Крис, но свечка выскакивала назад, как живая. Кико говорил:

— Нет, Крис, нет, не выталкивай ее.

Сидя на коленях брата, Крис махала коробочкой с булавками. Наконец Кико удалось вставить свечку.

— Ну вот, хорошая девочка, — сказал Кико, поднимая ей штанишки.

Он снова присел перед волшебным шкафчиком и едва услышал, как блестящая коробочка звякнула в унитазе. Он грустно покачал головой.

— Для бритья тут ничего нет, — сказал он.

Кристина тоже отрицательно качала головкой, и Кико добавил:

— Папа все это спрятал, правда?

Девочка серьезно следила за всеми его движениями. Кико взял карандаш для глаз и спросил:

— Покрасить тебя, как маму?

Девочка не говорила ни да, ни нет.

— Закрой глаза.

Кристина закрыла, и Кико начертил несколько закорючек на ее веках так неловко, что полоски протянулись через переносицу и до висков.

— А теперь рот, — сказал Кико.

Он взял губную помаду, подышал на нее и с силой провел по влажным и пухлым губкам девочки. Кристина высовывала язык и, причмокивая, слизывала помаду. Кико смеялся от души.

— Нет, Крис, нет, это не едят.

Красные полосы доходили девочке до ушей, и Кико сказал, окинув взглядом свою работу:

— Ты похожа на индейца из телика.

Вдруг вдали раздался звонкий стук маминых каблуков по паркету, и Кико испугался, захотел разом сунуть все в шкаф, но ударился локтем об пол. Мама повторяла: «Доми, Доми, почему это у детей так тихо?» Доми шла из кухни ей навстречу и говорила: «Они в комнате, сеньора, заигрались». И Мама: «А почему в ванной свет, Доми?» И Доми: «Не знаю, сеньора», но шаги неумолимо приближались, и Кико взял Кристину за руку и громко сказал:

— Так делать нельзя, Крис, мама нашлепает девочку.

Размалеванная Крис невозмутимо смотрела на него, и, нагнувшись к уху сестры, Кико шепотом добавил:

— Тебя бить не будут, Крис.

Но не успел он закончить, как Мама уже испуганно вскрикнула, а Кико смотрел на нее невинными глазами, говоря:

— Она сама.

Мама подхватила девочку на руки и повернулась к Доми:

— Ну скажите, как после этого оставлять на вас детей?

На пороге детской появился Хуан.

— Ничего себе, — сказал он. — Точно краснокожий.

А Доми говорила:

— Ну ведь на минутку отлучилась на кухню.

Тут Мама потеряла голову и закричала, что ей нечего делать на кухне, и что она ведет себя как нарочно, и что в один прекрасный день дети чем-нибудь отравятся, и как после этого оставлять на нее детей, и что ей нечего делать на кухне, и что она ведет себя как нарочно, и наконец Доми, устав ее слушать, сказала: