Гудрун Паузеванг - Облако

— Ты где-нибудь видишь следы нищеты? — удивилась Янна-Берта. — Лично я — нет.

Эльмар с возмущением уставился на неё.

— Если ты откроешь глаза, то увидишь её повсюду! Продажи, распродажи! Разве ты не замечаешь повсюду щитов с объявлениями «Продаётся»? А множество газетных объявлений «Скидки в силу особых обстоятельств»? Ты слепая? И газет не читаешь?

Янна-Берта защищалась. В Гамбурге ей всё было внове. Вот в родном Шлице она бы на такие вывески обратила внимание. А что касается газет, страницы с объявлениями она вообще никогда не читала.

— А надо бы! — воскликнул Эльмар. — Люди распродают свою жизнь! Люди ничего не могут получить за то, что имеют, — не важно, фабрика это или шуба. Супермаркеты, магазины, жилые дома — всё идёт за бесценок. Одна принудительная распродажа за другой!

О подобных вещах Янна-Берта ничего не знала. Эльмар возмущался, что она даже теленовости не смотрит. Янна-Берта лишь вздыхала. Фримели почти всегда сидели у телевизора, а встречаться с ними лишний раз не хотелось.

— Кто не получает информацию, того вытесняют, — заключил Эльмар.

— Тогда откуда бы у меня взялось время с тобой разгуливать? — огрызнулась она.

Однажды Эльмар заговорил о своих родственниках.

— То, что они всё потеряли, для них не самое страшное, — сказал он, — хотя им приходится очень непросто: чем выше влезешь, тем ниже падать. Куда хуже страх, в котором они теперь живут: страх перед беспорядками, страх перед обанкротившимися должниками, страх перед отдалёнными последствиями. Тетя Хеди потеряла сон, а дядя Курт только и знает, что на всех орать. Мы немцы, мы стойкие, когда до дела доходит, мы способны творить чудеса, экономические чудеса! Но для этого нам необходимо видеть свет в конце тоннеля.

Прежде, в Фульде, одноклассники перемигивались за его спиной, когда он так увлекался. Сейчас его речь была ещё возбуждённее, ещё неистовее. Янна-Берта слушала его как заворожённая. В своём ли он уме? Может, и нет. Хотя местами проглядывал былой блеск лучшего ученика. Он способен был быстро оценить ситуацию в целом, добраться до сути проблем. Но того, что восхищало в нём раньше, он уже не мог: находить решения. Ей казалось, что из-за этого он больше всего и страдает.

— Решения? — ответил он, когда она спросила. — Лично я никаких не вижу. Ни для себя, ни для кого другого.

Он остановился и посмотрел на неё:

— Я хотел стать врачом, — произнёс он.

— А я хотела иметь детей, — сказала Янна-Берта.

Постепенно напор его речей угасал. Чем ближе был конец учебного года, тем молчаливее становился Эльмар. Они продолжали встречаться, но теперь он лишь безмолвно плёлся рядом с Янной-Бертой. А ей так не хватало его монологов. Она начала смотреть новости и читать объявления.

За восемь дней до начала каникул девочка из Бад-Брюкенау заболела. Всю неделю она ни разу не пришла на занятия.

— Я к ней заходил, — сказал парень из Бамберга. — У неё всё плохо.

На вопрос одноклассников, чем она конкретно болеет, он ответил: «Воспалением лёгких». Янна-Берта подкараулила его на школьном дворе и спросила:

— Это правда?

— Конечно, нет, — ответил он. — У неё лейкемия. Она уже давно себя плохо чувствовала, но не желала себе в этом признаться. Ну, ты понимаешь. Вчера её положили в спецклинику.

Когда Янна-Берта вернулась из школы, дверь ей открыла Хельга.

— Нам в ближайшие дни надо обязательно попасть в парикмахерскую, — сказала она. — Парик сейчас достать трудно, а твой день рождения уже через две недели.

— Я никакой парик не надену! — отрезала Янна-Берта.

— Успокойся, — осадила её Хельга. — Ты же можешь рассказать гостям про парик.

— А что им до этого?

— Ах, девочка, ты просто не желаешь понять каких-то вещей! Это выглядит, как бы выразиться, угнетающе, когда у молодого человека нет волос. Я тебя прошу, ведь это так просто всё устроить. Хотя бы до тех пор, пока гости не разъедутся.

В конце концов Янна-Берта сдалась и пошла с Хельгой к парикмахеру. Но она отказалась подбирать себе парик. Хельге это надо, пусть сама и выбирает. Та настаивала на мелкозавитом, среднерусом.

— Я была гораздо светлее, — сказала Янна-Берта.

Но более светлых париков её размера не нашлось.

Хельга попросила упаковать среднерусый.

— Ты наверняка получишь много подарков, — сказала она по дороге домой, держа пакет с париком подмышкой.

Янна-Берта пожала плечами.

Дома она включила радио на кухне и слушала рок-музыку, пока дядя Фримель не рассердился.