Станислав Олефир - Когда я был маленьким, у нас была война…

Мы, конечно, очень обрадовались, но еще больше удивились. Как он мог нас найти? Главное, как проскочил грохочущий взрывами карьер? Ведь там камни летят с неба, как град.

Самое невероятное – новая соседка Ганна Боса утверждала, что видела нашего кота за три дня до нашего приезда. Сидел, мол, на пороге и умывался. Мы ей, конечно, не поверили. Мало ли рыжих котов бывает на свете?

Так тот случай загадкой для всей нашей семьи и остался…

Минуло лет сорок. Я давно жил на Крайнем Се вере. Рыбачил, охотился, пас оленей. Само собой, каждого зверя, каждую птицу узнавал с первого взгляда. Однажды вместе с братом Леней косили сено совхозным коровам.

Хорошо нам. Тайга. Глушь.

Утром, пока роса, косим. Потом отдыхаем, ловим рыбу, собираем грибы или ягоды. Вечером сгребаем подсохшее сено.

В речке хариусы плещутся, над нею утки-каменушки с крохалями летают, вдоль берега всякие звери прогуливаются. Мы, конечно, за всем внимательно следим. Как же, охотники!

И вот однажды я увидел над тайгой какую-то птицу. Меньше кедровки, черная как уголь и летит, словно из последних сил крыльями машет. Бывают такие птицы. Кажется, еще чуть-чуть – упадет и убьется.

Самое интересное – не узнаю я эту птицу, хоть ты меня убей. Даже удивительно стало. А она над лиственницами до реки долетела и вдруг резко так провалилась к самой воде. Здесь я ее сразу узнал. Оляпка! И не черная вовсе, а бурая. Тысячу раз видел над водой, а над тайгой – первый раз в жизни. Вот и не признал.

Наши реки извилистые, пока от плеса к плесу дотекут, десять раз вильнут, вот и оляпке приходится крылышками трепетать, чтобы вписаться в поворот.

Рассказал об этом случае брату. Он тоже удивился:

– Чего это ее через тайгу понесло? Может, птица совсем молодая, вот с высоты перекаты и высматривает. На перекатах для нее самая пожива. Ручейники прямо на виду лежат. Ешь не хочу. Но, может, ты что-то напутал. Оляпки так высоко не летают.

Так мы поговорили и о том случае больше не вспоминали. Через неделю задождило, река поднялась и проложила новое русло. Как раз в том месте, где оляпка летела, вода и забурлила. Теперь уже там плескались хариусы, крохали с каменушками носились наперегонки, вдоль берега прогуливались всякие звери.

Выходит, еще неделю тому назад оляпка знала, где будет бежать река. Да не только знала, но и как-то там ее видела. Иначе зачем бы ее понесло в самое небо?

Обождите, а может, и наш кот загодя знал, куда мы переедем? Как-то за нас переживал и отправился проверить, будет ли нам с Зорькой хорошо на новом месте? А будет хорошо нам – будет хорошо и ему. Не зря же кошек во время новоселья пускают в дом первыми. Значит, правду Ганна Боса видела, как он намывал на нашем крыльце гостей. А мы-то не поверили!

В школу я отправился сразу после войны, но первый раз День Победы мы праздновали только в третьем классе. На переменке в класс пришла пионервожатая и сказала, что мы должны готовиться к празднику Победы. Выучить песни «Вставай, страна огромная!», «Катюша» и «Три танкиста». Еще наш класс должен станцевать «Шамиля» [11]и поставить пьесу про Зою Космодемьянскую, а третий «Б» поставит пьесу про летчика Маресьева. Чем очень расстроила мальчишек – нам больше хотелось про Маресьева.

Тем не менее все старательно готовились к празднику. И я с Володей Мягкоходом и Славой Шушурой, у которых папы вернулись из войны, и Колька Кукса, Толя Паня, и Сережка Сначук, и Володя Плетень, папы которых погибли на войне. А потом на празднике дружно пели песни, маршировали и кричали «ура!». Всем было хорошо и весело.

Сейчас я повзрослел и не могу понять: разве может быть праздник после такой войны? Вот когда мы выиграли в футбол у Гусарской школы, когда папа выкопал колодец с очень вкусной водой, а мы с Эдиком поймали большого сома – тогда был настоящий праздник. А здесь – война, беженцы, сироты. И вообще, разве можно отмечать с радостью конец события, в котором погиб самый дорогой и единственный в мире человек – твой ПАПА? Не зря же в День Победы у нас заливалось-плакало все село.

Всю войну и долго после нее мы играли в войну. Делились на «русских» и «немцев», вооружались и с криком «Ура-а! За Родину, за Сталина!» бросались в атаку. «За Родину, за Сталина!» крича ли и «русские», и «немцы», так что непосвященному понять, где какая армия, было трудно.